Kanal (СИ)

Они надели лыжи и медленно побрели обратно. Вчерашний буран скрыл все следы, и снег был очень чистым, как холст у художника. Ступать по нему не хотелось.

Сначала пришлось идти через остатки входных ворот, старая дорога от карьера видимо шла вдоль реки, по ней глину из карьера привозили сюда. Красная кирпичная арка была засыпана практически до самого верха снегом. Кто-то из идущих, задел сводчатую конструкцию и несколько кирпичей выпало прямо на снег, окрасив его красной пылью. Первые мазки на холсте.

В остальном, даже спустя несколько веков, конструкция выглядела очень надежно. Хотя, как и все здесь, проигрывало в борьбе с природой. Приходя в негодность. За столетия, дожди и влага находили неровности, в кирпичной кладке и выгрызали их, метр за метром, отвоевывая свое. Над снежным покровом были видны только остатки стен и какие-то бесформенные конструкции из того же, красного кирпича. Угадать их назначение было не возможно.

- Ну, тут видно был хозяйственный двор, а отсюда, вел спуск к воде на погрузку.

Истомин уже освоился и пытался угадать назначение очередного строения.

- Сейчас, если не засыпало, я тебе самый главный секрет этого завода покажу. По крайней мере, в прошлом году, все было целое еще. Удивишься очень.

Он резко свернул влево и начал спускаться к берегу, под гору. Следователь едва успевал за ним. И уже рядом показалась Южная Кельтма, со своими и поворотами, обозначая себя и показывая, что она все видит и без нее ни куда.

Внезапно, под берегом, образовался черный провал. Вернее образовался он давно, вот только открылся сейчас. Сверху его было не видно, видимо рыли, какой-то хозяйственный ход, который выходил напрямую, к реке. Удобнее было перегружать кирпичи на суда.

- Скидывая лыжи здесь, дальше пешком.

Кузнецов закричал, откуда-то снизу. Истомин не спеша снял лыжи и воткнул их в снег, что бы, не съехали под горку и начал спускаться.

Внизу, прямо перед черным зевом подземного хода, Серега распаковывал рюкзак. Как всегда самая нужная вещь, была в самом низу. Он достал два налобных фонарика и прикрепил один, прямо на шапку, а второй отдал следователю.

- Пошли, посмотрим. Давно я здесь не бывал. Для тебя, то, для городского жителя, конечно, здесь все в новинку. А это наша тайна. Открывается завод редко.

- Я ни кому не расскажу.

- Да тебе ни кто и не поверит. О нем даже археологи не знают.

Они перелезли через завал все того же красного кирпича, прямо у входа и спрыгнули вниз. Их шаги сразу же начали отдаваться где-то под потолком, а лучи фонарей забегали по своду.

Сразу за завалом, стояла проржавевшая вагонетка. Вернее это сейчас ее можно было назвать вагонеткой, скорее всего она выполняла ту же функцию, много веков назад. Заклепанное железо и что-то напоминающее колеса. Время не пощадило ни ее ни остатки рельсов, уходивших в гору. На потолке, здесь в большом зале, висели части каких-то конструкций. Все было перемешано, битый кирпич, бревна, занесенные весенним паводком, непонятное, рваное тряпье.

Они прошли еще немного вглубь, сам ход спускался вниз, под довольно хорошим уклоном, хотя должен был идти вверх. Двигаться стало труднее, завалы пошли все чаще. Стало страшно, ведь свод этого хода, прорытого несколько веков назад, мог рухнуть в любой момент.

Все закончилось в одном из залов, дальше ход сужался и через несколько метров кончался завалом. Кирпичи лежали один на другом, навсегда отделив историю, от современности. Что бы уже ни у кого не возникало вопросов. Этот зал был немного расчищен, а прямо в центре возвышался холм, то же из битого кирпича, который заканчивался огромной плитой. Она была принесена явно не отсюда.

- Истомин, ты же вроде следователь, иди сюда. Смотри здесь что-то написано.

Они подошли ближе к плите и присели. Кузнецов рукавом начал чистить плоскую плиту. После двух или трех попыток, на мраморной поверхности начали проступать буквы. На ней с вензелями и ятями была вырезана надпись, огромными буквами.

"Моим сыновьям Сергию и Матфею от любящего отца. Я обязательно вернусь за вами, когда красная, кровавая смута спадет, и взоры многих станут чистыми и ясными"

И подпись "Настоятель церкви Георгия Победоносца Чердынского уезда. А.Д"

- Ты понял. Прошептал Кузнецов и снял шапку с фонариком. Его луч почему то сразу осветил резные буквы на надгробье.

- Нет, ни чего еще не понял. Истомин стоял у могилы и видимо напряженно думал.

- Ну ты и следователь. Это сыновья священника, братья бабы Любы. Помнишь письмо капитана, в котором говориться, что они их похоронил у кирпичного завода на берегу Южной Кельтмы. Все сходиться. Золото рядом.

Дом

- А первая пуля, а первая пуля .....

В доме пили трое, уже долго. Слышно было, как один голос уже несколько часов пытается вывести куплет любимой песни. Но дальше первых строчек дело не идет. Спустя нескоро минут раздается второй голос.

- Заткнись, дай поспать.

И так повторяется снова и снова.