Канарейка в клетке

Он имеет право, но только если за дело, а сейчас это просто унизительно, я чувствую себя никчемным мусором. Я ни человек, ни личность, а просто тень дона итальянской мафии, моя жизнь в его руках, моя судьба — его воля. Я должен лаять по его приказу, бросаться на нож по его велению и сносить головы по кивку…

И я делал все это, давно попрощавшись с чувством собственного достоинства, делал, потому что считал это правильным, потому что уважал и чтил кодекс.

Но я никогда не приму унижение, внутри я буду отвечать ударом на удар, внутри выхвачу пистолет и пущу Армандо пулю в лоб, внутри сверну его шею…но только внутри, снаружи я буду стоять и принимать пощечины и удары, смиренно склонив голову

Трус ли я? Понятия не имею… Можно ли назвать подчинение трусостью? После того как меня забрали от матери, я рос в атмосфере жестокости, пропитался запахом крови и пота, и знал только одну истину — «Что бы выжить, ты должен бороться» и я боролся, убивал, уничтожал, разрушал. Для чего? Чтобы стать во главе всей этой армии и ловить удары просто так, просто потому что дон Герра так захотел…

Отвечая на нелепые вопросы и обвинения, я боялся, но не за себя, а за Карину. Я не трону ее, никогда, но она об этом не знает. В ее взгляде ужас и страх, Армандо разорвал ту хрупкую нить, что я повязал сегодня днем. Растоптал шаткое доверие, что выстраивалось между мной и Кариной так долго.

Прекрасно понимаю, его слова — проверка на верность, он смотрит, на чьей стороне для меня перевес. Кого я выберу, его или пленницу. Но я не дурак, четко знаю — то, что принадлежит боссу, трогать нельзя, даже если он сам прикажет это сделать.

Чертов придурок, зачем охраной пугать? Пустые угрозы.

До меня слишком поздно дошло… Об этом законе знают все: я, Арман, бойцы, но не Карина. Спохватившись, бросился за девушкой, но она успела закрыть двери ванной комнаты перед моим носом.

— Армандо, она зеркало разбила! В себя приди, нужно ломать двери! — орал я на друга, тряся за плечи.

— П-п-плевать. Пусть с-с-сдохнет, если так х-х-хочет. Они все один-н-наковые — промямлил босс и шатающейся походкой направился в свою комнату.

Я колотил в двери, разбивая кулаки в кровь, кричал, что есть силы, но в ответ слышал только душераздирающий вой и всхлипывания.

Жива, значит, еще есть шанс успеть. Боится, значит, хочет жить.

Собрав всю силу, я с размаху врезал плечом в двери, тут уже не думал, задену Карину или нет, ссадины вылечить можно, а вот воскресить — не получится.

Карина бросила на меня испуганный взгляд и направила в мою сторону осколок, отняв его от шеи, которую уже успела поранить. По белоснежной коже текли алые дорожки, пачкая одежду, но Карина не обращала ни них внимания. Адреналин и страх притупили боль, я должен что-то сделать, но что? Я забирал жизни без слов, а что нужно сказать, чтобы заставить жить — я не знал.

Вытянул руку вперед, я старался говорить как можно тише:

— Карина, все хорошо, тебя никто не тронет — обещаю.

— Не подходи, даже не смей ко мне прикасаться! Слышишь?

— Я отойду, а ты отдай мне осколок, хорошо? — прошептал я, протягивая руку.

Смотря в испуганные глаза, я понимал, что хочу сделать что-то безумное, то, что обещал себе не делать никогда. Резко рванул замешкавшуюся Карину на себя, перенимая из разжатых пальцев осколок. Прижал к себе сильнее, и поцеловал, не в силах сдерживать чувства внутри…

Мой поступок выведет ее из состояния безумия, сейчас она ударит меня и придет в себя, прошепчет, что я такая же тварь, как Армандо, и, кутаясь в одеяло, добавит еще парочку выражений. Но Карина будет жить — это главное! Честно признаться, это не единственный мой мотив, я хотел этого поцелуя, я желал эти губы, мечтал прикоснуться к прекрасному телу…

Ну же, Карина! Оттолкни, ударь, кричи, зови на помощь! Я — тварь, которая пытается переложить ответственность за свои действия на хрупкие плечи девушки. Шептал ей на ухо просьбы остановить меня, а в тайне желал, чтобы она просила продолжить.

Чувства сменяли друг друга молниеносно, я ощущал, что схожу с ума…В соседней комнате спит тот, кто с легкостью казнит меня на глазах у бойцов, а я до одури хочу его женщину…

— Я хочу большего, Лука — прошептала Карина, обнимая мое лицо ладонями.

Все. Это конец. Финальная сцена моего безоговорочного подчинения дону и превью чувствам вопреки…

Мои поцелуи стали настойчивыми, от сумасшедшего желания ныло тело, и рвалась на куски душа.

Я прервался на несколько секунд, чтобы заглянуть в голубые глаза, пытался отыскать намек на страх, но там была только нежность и океан страсти.

Медленно прошелся пальцами по щекам Карины, стирая следы от соленых дорожек, она чуть отстранилась и сбросила с себя футболку, затем протянула руки к моей рубашке, но я перехватил ее ладони.

— Не нужно, увидев мое тело — не сможешь спокойно спать несколько дней, от страха…

— Я хочу посмотреть на тебя, Лука — шепнула Карина в ответ, расстегивая пуговицы.

Ее горячие пальцы заскользили по коже, очерчивая узоры вокруг каждого шрама, она смотрела, но не так, как другие. В ее взгляде не было презрение или брезгливости, там была боль…