Кандидат от партии смерти

— Непременно, — пообещал Фикрат. — А зачем ты мне это рассказываешь, Максимов? Гаджиев мне не родственник, убийство бытовое, он сам его спровоцировал. И знаешь, если откровенно — на месте Харитонова я бы поступил точно так же. Ты же знаешь — с Харитоном я не пересекаюсь. А парень… труп которого ты ищешь — объясни мне популярно, какое Фикрату до него дело?

— Я знал, что ты так скажешь, — загадочно улыбнулся Максимов. — Давай коснемся родственников… Помнишь, в январе бритоголовые разнесли Центральный рынок? Пострадали люди Хасана. Один из погибших — твой племянник Ильдар Мамедов…

— Я не смог дотянуться до шакала… — прошипел, меняясь в лице, Фикрат. — Сам подох, скотина…

— Ага, инфаркт случился с Голобородько, — охотно согласился Максимов. — Подох, и бес на него. В мире чище стало. А что ты скажешь о некоем соглашении между шакалом Голобородько и нами рассматриваемой персоной — согласно которому Хасан слетает с рынка, нацисты уходят от ответственности, а центральные ряды занимают люди, готовые платить — отнюдь не тебе, Фикрат. Кому сейчас отстегивают твои соотечественники — Саше Синему? А ты смирился — потому что за все приходится платить, Фикрат. Но этого могло и не быть. А теперь подумай, кто убил твоего Ильдара?

— Это слова, — вздрогнул Фикрат. — Я впервые об этом слышу…

— Так проверь же, Фикрат! — повысил голос Максимов. — Не последний же я болван — прийти к тебе и требовать разборки с Харитоном на основании кривой залипухи! У тебя нет преданных людей в окружении Харитона? Расскажи мне другую сказку. Впрочем, дело твое. Живи, обтекай — ты теперь все знаешь.

— Не груби, Максимов, — одернул Фикрат. — Откуда информация?

— Славик Шустрый поделился, — буркнул Максимов. — За минуту до того, как люди Харитона сделали из него покойника.

— А из тебя не сделали? — косо прищурился Фикрат.

— А ты взгляни на меня хорошенько — сделали! Ты же мощный физиономист, Фикрат…

Оба замолчали и с неприязнью принялись разглядывать друг друга.

— Извини, Фикрат, — буркнул Максимов. — Погорячился.

— Бывает, — миролюбиво согласился делец. — Говоря по-научному, носит схоластический характер… Помолчи, Максимов, хорошо?

Последующие пять минут в помещении сохранялось ледяное безмолвие. Фикрат отбросил голову, закрыл глаза. Со стороны он казался расслабленным, отдыхающим. О мучительном мыслительном процессе, протекающем под черепом, помимо подрагивающей коленки, ничто не сообщало.

— А сам-то ты чего хотел, Максимов? — открыл глаза Фикрат.

Сыщику давно осточертел этот спектакль одного актера, играющего то арабского шейха, то крутого чикагского мафиозо.

— Я хотел узнать, где… тело парня, который пытался помочь.

— Узнаю, — пообещал Фикрат. — Хорошо, Максимов, я проверю все, что ты мне наговорил. Хочешь еще кофе?

Ближе к вечеру погода резко меняется. Теплый воздух из казахских степей пересекает границу. Преображается невзрачный сибирский пейзаж. От свежевыпавшего снега остаются мокрые воспоминания. Голые деревья приосаниваются, ветер расшвыривает тучи. Уходящее на запад светило озаряет загородный антураж, современную трассу, оборудованную знаками, указателями и жирной разметкой. Бесконечные леса карабкаются на холмы… Шоссе дает головокружительный вираж. Из-за поворота выползает грязно-желтая «копейка» с комодом на багажнике. Следом за «копейкой» выскакивает угловатый черный джип с трехлучевой звездой на капоте. Эх, расступись, двойная сплошная… «Делая» «Москвича» как стоящего, джип выравнивает движение и разгоняется на прямом участке до космической скорости. С ревом летит по трассе. Лесополоса сменяется каменистым холмом с редким кустарником. Он сплошь изрезан трещинами и холмами. Можно в прятки играть. Человек поднимается из расщелины, упирает левую ногу в щербатый булыжник. Железная штуковина, похожая на мутно-зеленый тубус, укладывается на колено. Отсюда хорошо видна трасса под ногами. Несется угловатый джип. Человек невозмутимо снимает предохранитель. Придает штуковине неподвижность. Целится. У него богатый опыт работы с гранатометом. Афганистан, Карабах, Чечня. Еще раз Чечня. По ходу очередного штурма Грозного его качественно контузило. Пришлось уйти с боевой работы — осваивать мирные профессии… Пуск. Трубу отбрасывает. Отчетливая дуга, и граната взрывается перед капотом летящего джипа. Работа почти ювелирная. Так надо. Шофер лихорадочно выкручивает руль, машина визжит тормозами, уносится на обочину. Вращение на сто восемьдесят градусов — и «Гелендваген» задними колесами зарывается в водосточной канаве. Вздрагивает, падает еще ниже, подминая кустарник. Водитель «Жигулей» с комодом на багажнике испуганно жмет на газ, развивая почти нереальную скорость — километров восемьдесят. Проносится мимо, лихорадочно вцепившись в баранку. Трасса чиста.