Каннибалы

Аким опять убрал с лица всякое выражение. Держал паузу. Он помнил времена, когда в театре были комсомольцы и комсомольские депутаты. Хорошо, что эти времена прошли: вот бы где Белова развернулась… Мысленно перекрестился. Голос его остался ровным и даже мягким:

– Даша. Если его выслали из страны, то он сделал что-то серьезное.

– Что именно? – не сдалась она.

– Не знаю.

– Надо узнать!

– Не уверен, что я хочу знать, – пробормотал Аким. – Серьезный проступок, сказали мне. Очень серьезный.

– Кто сказал?

– Серьезные люди.

– Но есть же балетоманы. Есть люди, которым нравится балет.

– Они ничего не потеряют, – опять терпеливо взялся Аким. – Премьера состоится.

Он понял, что Белова имела в виду другое. Но то, что она имела в виду, Акиму не нравилось: никто так не осложнял Акиму жизнь, как сановники и бизнесмены, которые вились вокруг танцовщиц – и которых танцовщицы подтягивали, как артиллерию, в своих закулисных битвах. Аким хотел увести разговор в безопасное место. Белова вернула в опасное:

– Я не про это. Есть люди, которые любят балет и могут помочь. У которых есть возможности.

«Быстро она тут освоилась», – напрягся Аким. На лице его не проступило ничего.

– Ты таких знаешь? – лишь осведомился он. Вопрос был излишним: Белова уже вынула телефон и нажала «вызов»:

– Есть же Попечительский совет!

– Борис Скворцов? А он здесь чем может помочь? Дело же не в деньгах.

Белова уже приложила трубку к уху, глаза забегали из стороны в сторону:

– Он тоже из Питера, он все поймет, он что-нибудь придумает.

Умолкла, услышав гудки. Прогудело раз, другой, третий. Потом короткие гудки: звонок сбросили. Белова пробормотала, отнимая от уха трубку:

– Наверное, просто не может сейчас говорить.

У Акима отлегло. Но напрасно. Белова опять открыла контакты. Нашла другой номер. Глаза опять забегали.

– А сейчас кому ты звонишь?

– Так, один. Дал свой телефон после «Феи».

– Кто?

– Он ничего не понимает в балете…

«Вот блядь. Еще не хватало», – смотрел на ее лоб Аким. Впрочем, он не знал, что хуже: когда высокопоставленные поклонники ни фига не понимают в балете – или когда думают, что понимают в нем все.

– Но он любит балет! – заверила Даша и в трубку: – …Здравствуйте… Плохо, – ответила она, очевидно на вопрос невидимого собеседника, как дела.

«Плохо?» – расслышал Аким. Собеседник искренне удивился.

– Громкую связь включи! – зашептал Аким.

Даша нажала кнопку, положила телефон на стол:

– …А я думал, вы в Москве счастливы, – раздалось. – На прошлом спектакле вы…

– Нет, – оборвала комплименты Белова. – Я огорчена, – строго сообщила она столу, телефону, как будто он был в этом виноват.

Аким мысленно схватился за голову: разве так надо разговаривать цветку со всеми этими жуками и шмелями?

– Вот как? – менее гостеприимно ответил телефон.

Из трубки било холодом. «Никто не любит девок с проблемами, – истолковал Аким. – Ну ду-у-у-ура». От нее лучше держаться подальше. Успел он как-то обнаружить свое здесь присутствие? – спохватился Аким. Нет. Знаками показал Беловой: я выйду, на одну минуту. Та кивнула. Стала грузить мужика всякой херью: что премьера «Сапфиров» не может, не может идти без хореографа, без автора, это неправильно… Аким бесшумно выскользнул. В коридоре чуть не споткнулся о ноги: Славик сидел у стены на полу. «Песик ждет хозяйку», – мрачно подумал Аким.

– Я в режуправление, – соврал. Хотя Славик ни о чем не спросил. И взял курс на оркестровый буфет.

Он манил балетного директора двумя вещами. Там не клубились танцовщицы, у которых всегда ушки на макушке. И там наливали.

14

– Дарья, вы дадите мне… ну скажем, час? Я попробую вам помочь, – заверил полковник Антонов.

– Конечно. Спасибо.

– Пока не за что.

А когда она отцепилась, Антонов ткнул кнопку на большом, похожем на панель, аппарате у себя на столе. Услышал соединение. И сказал озабоченно:

– Слушай, у меня тут балерина в трясучке… Икру мечет, ага. В театре ее обижают… Да насрать на балет. У меня Борис Скворцов в разработке. Это его подружка, да… Типа серьезно, по оперативным данным: чуть ли не с женой разбегаться из-за нее собрался… Думаю, кое-что про его дела Белова должна знать. Как говорят: ночная кукушка перекукует дневную. Мы сейчас поможем ей, она потом поможет нам с разработкой Скворцова. Получится начало прекрасной дружбы… Ага. Спасибо.

Антонов четко объяснил, в чем дело. Посмотрел на желтую бумажку, на которой записал имя хореографа. Продиктовал по буквам.

– …Гражданин Великобритании, да… Спасибо. Жду.

Даша тем временем все сидела в кабинете Акима. Она готова была ждать вестей от Антонова и час, и два, и сколько потребуется. Сидела и смотрела на телефон со спокойным терпением кошки, которая смотрит на мышиную нору: смотрит и ждет. Но часа не прошло.

Телефон заверещал.

– Так быстро! – обрадовалась в трубку Даша. – Все уладилось?

Но ответной радости в голосе Антонова не услышала.