Канцлер (Гардемарины, вперед - 3)

- Кто их знает. Абсурдус, как всякая нелепа, вещь полезная. Это по их уму-разумению. Оболгали девочку али донос наклепали. И ведь как странно все в жизни повторяется. А, Никита Григорьевич? Вас арестовали из-за абсурдуса, теперь вот Мелитрису точно так же. В тот раз она вас освободила, теперь вы ее освободите.

- Гаврила, ты заговариваешься!

- Это я к слову Марию венецианскую вспомнил. Золотая была девица. Будь добр, кольми паче с добрым *... Я думаю, знал бы старый князь, какова она, не был бы так строг.

* Будь добр, особенно с добрым.

__________________

- Что же ты тогда так радел за старого князя? - с негодованием воскликнул Никита.

- Не мне поступки их сиятельства обсуждать, - с достоинством ответил старый камердинер и тут же перешел на прежний тон. - Но ведь как милостива к вам судьба. Одну взяла, другую дала! Не сразу, правда. Десять лет годила. Дала вам ума набраться.

- Гаврила!

- Ну не буду, что глотку-то рвать? Искать ее надо,

Никита Григорьевич. Сами-то они людей из темницы только в ссылку отпускают.

Никита опять пошел к принцессе Курляндской, что-то она знает, но молчит. Конечно, он ее не застал. У принцессы теперь была одна забота всеми силами отвратить государыню от ненавистного Карла. А для этого надо всегда быть на виду. Сегодня потащилась на ужин к графу Разумовскому, хоть туда ее особенно и не приглашали.

Но фрейлины были в своих покоях. Прождав обер-гофмейстерину около часа, Никита пошел к Шмидтше, чтобы испросить позволения увидеть Верочку Олсуфьеву. Время было вечернее, поэтому свидание требовало не столько увещеваний и слов, сколько звонкой монеты.

Никита был щедр. Уважаемая матрона сама отвела князя в комнату фрейлины, шепнув фамильярно на ухо:

- Только не за полночь, - и исчезла.

- Мадемуазель, - начал Никита торжественно, - Верочка, голубушка, нет ли сведений о Мелитрисе?

Верочка отрицательно затрясла головой, дернула за шнур занавески, оттащила Никиту от зашторенного окна и даже зажженную свечу отнесла в глубь комнаты. После этого она нагнулась к самому уху Никиты и прошептала: "Есть".

- Боже мой, неужели! Не томите меня, рассказывайте, - голос Никиты пресекся.

Она мерила платье - Мелитрисино, лиловое с блондами. Платье на ней, то есть Верочке, замечательно сидит, поверьте, князь, замечательно, как влитое, но лиф тугой, а в талии просто не застегивается. Вы знаете, Мелитрису, образно говоря, можно протащить через игольное ушко- так худа... Естественно, Верочка решила его слегка расставить... подпорола немного здесь и здесь... А под пластинами из китового уса вложено вот это... она сейчас даст!

И Верочка, встав на колени, погрузилась по уши в содержимое своего сундука.

- Расскажите толком, Верочка, я не понял ничего! - взывал Никита. Что там вложено?

- == Сейчас...

Борьба с содержимым сундука увенчалась успехом.

- Вот! - воровато оглянувшись, Верочка протянула Никите два плотно сложенных письма- на них ни подписи, ни адреса. - Я их читала, но ничего не поняла, - на большеротом лице Верочки появилось заговорщицкое выражение. Я очень испугалась, хотела сжечь. А потом вспомнила про вас. Ведь Мелитриса тоже могла их сжечь, а она их спрятала. Я думаю- для вас. Вдруг эти письма помогут найти Мелитрису.

Никита пододвинул свечу, открыл первое письмо. Написано убористым, красивым ровным почерком. Неужели? Сколько лет прошло, а он отлично помнит, как писала она букву "f" и очень характерное "d". Второе письмо, очевидно, ответ, было написано по-русски: "Ваше высочество! Извините великодушно нескладность сего излияния, писано в великом тороплении перед битвою..."

Никита поднял глаза на притихшую Верочку. Видно, что-то страшное увидела она в этих глазах, потому что затараторила почти не таясь, в полный голос. Так кричат от ужаса.

- Только я ничего не видела и не слышала. Так и знайте! Будете на меня ссылаться, я ото всего отопрусь!

- Тише...

- ... от всего, - испуганным шепотом повторила Верочка и всхлипнула. - Мое имя вообще не упоминайте, пожалуйста. А платье это лиловое она мне еще раньше подарила.

- Конечно, платье останется у вас. А письма я заберу.

- Еще бы! Страсти какие!

Приехав домой, Никита закрылся в библиотеке и принялся за изучение писем. Как они попали к Мелитрисе? И какую роль играют в этом запутанном деле? Час спустя он мог ответить на второй из этих вопросов,

Первое письмо было писано великой княгиней Екатериной Алексеевной: вежливое, но уверенное, если не сказать - категоричное, все, что она хотела сказать, она сказала без всяких иносказаний и шифра. С точки зрения нынешнего правления письмо могло называться только одним словом- измена. Второе письмо было ответом, мол, все понял, сделаю, как велено. Судя по осенним событиям, это письмо было от фельдмаршала Апраксина.

Теперь стало совершенно ясным, что Бернарди искал в вещах Мелитрисы. Конечно, эти письма. Искал и не нашел...