Капеллан

«Отобьемся! – ободрил себя Грах. – Это все-таки чернь». Его мысль устремилась вперед. Что дальше? В Блантоне будут недовольны. Правитель, который допустил бунт в городе, да еще сам спровоцировал его… Этот бастард – шут короля, обрадуется. Он был против назначения Граха в Крип (Граху об этом услужливо доложили), поэтому воспользуется возможностью его сместить. Придется вновь раскошеливаться, подкупать придворных, и еще неизвестно, удастся ли замять дело. И зачем ему захотелось эту девку?

«Вдруг она вправду дочь короля, и маг не соврал?» – внезапно мелькнула мысль. Грах даже махнул рукой, отгоняя ее. Если это так, ему конец. За дочь короля, даже внебрачную, с него сдерут кожу, причем с живого. Подобное не прощают. Золото здесь не поможет, придворные не захотят его брать. «Убью! – решил Грах. – Отобьем приступ и прикажу задушить. Затем камень на шею – и в море. Нет девки, нет и доказательств. В Блантон сообщу, что арестовал ренийскую шпионку, а та сбежала дорогой. Придется заплатить, и много, но это лучше, чем взойти на эшафот. Так и сделаю!»

Приняв решение, Грах приободрился и уже увереннее глянул на противостоящую им толпу. Внезапно та заволновалась, послышались крики. Грах прислушался.

– Кап! Кап! – голосили на площади.

– Что они кричат? – спросил он Блеза. Секретарь, как всегда, оказался рядом.

– Так зовут мага, которого вы приказали убить, – доложил Блез. В его голосе Грах, к своему изумлению, различил злорадство. – Думаю, он выжил.

Грах испытал желание сбросить поганца на мощенный булыжником двор, но в следующий миг забыл о нем. Толпа на площади расступилась, освобождая проход. По нему шествовала странная фигура. Вся в черном, затянутая в доспехи странного вида и обвешанная какими-то странными предметами. Со стены было не разглядеть, чем именно, но от фигуры исходила угроза, и Грах ощутил ее даже в отдалении.

– В Ремсе маг Гро сжег тысячи шидов, – влез секретарь. – В Муге ослепил и оглушил войско пиратов, после чего местному гарнизону осталось их только вязать. На днях корабельщики привезли их в порт и продали на рудники. Они рассказывали…

– Этого мага зовут Кап, – процедил Грах.

– Долго поменять имя? – хмыкнул секретарь. – А про девку он говорил, что та из Муга. Дочь княгини.

– Вон! – проревел Грах, отвесив секретарю подзатыльник. – И чтоб не смел показываться на глаза! Узнаю, что болтаешь с воинами, повешу!

Блез жалобно вскрикнул и убежал прочь.

– Юхан! – повернулся Грах к полусотнику. – Мне требуются лучшие стрелки…

15

«Стикуль! Ленивый стикуль! – билось в голове. – Ты слышишь меня? Ответь! Хозяйке плохо…»

Я открыл глаза. Надо мной колыхалось розовое небо. Оно было мягким и гладким, а его края пузырились воланами. С минуту я тупо пялился на это непотребство, пытаясь понять: рай это или ад? И если один из них, то почему выглядит не так, как писали святые отцы?

«Ты слышишь меня, стикуль?» – вновь зазвучало в голове, и я мысленно выругался. Это не рай и не ад. Какими бы они ни были, туда нет хода летающим крокодилам.

«Слышу, Нэси! – отозвался я. – Не ори! Голова болит».

«Тогда поспешай! – отозвалась дига. – Я уже недалеко. Хозяйку надо спасать!»

«Иду! Отбой связи!» – ответствовал я и сел. Голова пыхнула болью. Я послал ей импет и осмотрелся. Я сидел на огромной кровати в своем номере. Ни я, ни Ноэль на этом помпезном убожище не спали – ныкались по своим комнаткам. Кровать так и стояла нетронутой. Видимо, меня положили сюда, когда принесли со двора. А розовое небо с воланами над моей головой – это балдахин. Глаза бы не видели этот китч!..

Подняв руку, я нащупал справа от темени здоровенную шишку. Пальцы коснулись липкого, я ощутил боль. Слабую. Удар дубинки ссадил кожу на голове, но пришелся вскользь. Наверняка помогли волосы – я отрастил изрядную гриву, а за мгновение до удара разглядел на земле тень воина, стоявшего за спиной, и его взмах. Успел пригнуться. Если бы опоздал…

Я сполз на пол и поспешил к себе в комнату. Сумка с оружием нашлась под койкой. Я вытащил ее, расстегнул молнию и стал выкладывать амуницию на пол, на ходу сортируя ее. Нелетальное оружие полетело в сторону. Сегодня меня пытались убить. Враги захватили мою женщину, и ей сейчас плохо. Это моя война, суки! Порву, порежу на маленькие кусочки и скормлю диге! Вы у меня попляшете!

Спустя короткое время, облаченный в штурмовой комбез, такие же ботинки, бронник, разгрузку с оттопыренными карманами (все черного цвета, поскольку десант отправляется на штурм по ночам), и обвешанный оружием, как новогодняя елка игрушками, я вышел в коридор. Шлем нес в руке. Его подкладка тревожила ссадину на голове, и я решил, что надену его в последний момент. В коридоре таверны никого не было, никто не встретился мне и в обеденном зале. Удивленный таким безлюдьем, я вышел во двор. Пожилая служанка копошилась у конюшни, седлая стикуля.

– Марта! – окликнул я.

Служанка обернулась и охнула.

– Мэтр? Это вы?

– Кто ж еще? – ответствовал я, подходя.

– Но вас убили…

– Пытались, – сказал я, берясь за повод. – Но мы, маги, живучие. Где все?