Капеллан

Марон подхватила меня под локоть, и мы вышли в просторный коридор. Я шагал широко, спутница семенила рядом. Встречные придворные одаряли нас любопытными взглядами. Ходить под ручку здесь не принято. В Тирране существует такой обычай? Ничего не знаю об этой стране. Только то, что она за морем…

Марон подвела меня к неприметной двери в конце коридора и потянула за ручку.

– Входите, оэрх!

Я шагнул внутрь. Небольшая комната с одним окном. Обстановка скромная: кровать, стол, сундук в углу и пара стульев.

– Его Величество любезно выделил мне эту комнату, – защебетала Марон, закрывая за нами двери и запирая их на засов. – Здесь, конечно, тесно, зато я во дворце. Присядьте, оэрх, я сейчас.

– Так что с вами? – буркнул я, опускаясь на стул.

– Язва! – вздохнула Марон. – Да еще в таком месте… Появилась давно и никак не проходит. Чего только не пробовала! Из-за этого, как вы понимаете, у меня трудности с мужчинами. Сейчас сниму платье и покажу. Отвернитесь!

Я хмыкнул и сел лицом к двери. Странный народ женщины. Показывать будут сокровенное, а вот смотреть, как раздевается, нельзя.

За моей спиной прошелестели шаги, и в тот же миг в шею словно кольнул комар. Я дернул рукой, но опоздал – на шее уже ничего не было. В следующий миг она одеревенела, а голова стала тяжелеть.

– Посмотри на меня! – передо мной встала Марон. – Скажи что-нибудь!

«Кто ты?» – хотел спросить я, но язык не подчинился.

– Подействовало! – удовлетворенно сказала она. – Хоть вы и не сумели задать вопрос, мэтр, – последнее слово она произнесла с иронией, – но я отвечу. Это яд, – она показала зажатый в пальцах крохотный тюбик с иглой. – Действует мгновенно. Сначала наступает паралич тела, затем отказывают внутренние органы. Последним останавливается сердце. Это скоро.

Она усмехнулась и небрежно бросила тюбик на пол. «Она говорит по-английски, – вдруг сообразил я. – Американка…»

– Вы, наверное, хотите спросить, зачем? Вы враг, господин Головатый, а врагов принято уничтожать. Сидели б тихо и остались бы жить. Но вы влезли не в свое дело. Мы два года готовили эту операцию, а из-за вас не могли ее начать. Теперь препятствие устранено. Прощайте! Я помолюсь за вас.

Она двинулась к двери, но в ту вдруг постучали.

– Гро! Открой!

Я узнал голос Ноэль.

– Черт! – прошипела американка и выхватила откуда-то из платья игольник. – Ревнивая дура!

– Открой!

В дверь заколотили кулаком, а после ударили чем-то тяжелым. Похоже, рукоятью кинжала.

– Их там может быть много, – проворчала отравительница и метнулась к раскрытому окну. Судя по всему, увиденное ее устроило. Заскочив на подоконник, она скользнула вниз. «Первый этаж», – успел вспомнить я. А дальше наступила тьма…

* * *

Алый язычок пламени вздрагивал и трепетал. Он словно манил подойти ближе. Это и есть свет в конце туннеля? Тот, о котором рассказывали люди, пережившие клиническую смерть? Какой-то он тусклый, да и не тянет к нему. Я приподнял голову. Глаза освоились с полумраком, и я разглядел стол. На нем покоился подсвечник с одинокой свечой. Она догорала, и пламя, цепляясь за оплывшие края, подрагивало и шипело. Я присмотрелся и различил за столом Ноэль. Она спала, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки. Воздух в комнате был душный, пахло растопленным воском и потом. Мертвые запахов не ощущают, следовательно, я жив. Почему? Яд не подействовал? Вряд ли. Американцы барахла не держат. Следовательно, меня спасли. Кто? Ноэль, больше некому. После того как маг пытался меня отравить, она не расстается с антидотом. Носит его с собой, даже во дворец взяла. Значит, успела. Но яд проник в тело, организму пришлось бороться. Это заняло время – за окном ночь. Тело болит, слабость – обычное следствие отравления.

Я пошевелился.

– Мэтр?

Передо мной возникло лицо. Короткая борода, нос с горбинкой. Гливен?

– Как вы себя чувствуете?

– Счас скажу! – сказал я, садясь и осматриваясь. Возле кровати обнаружился стул. Значит, шут дежурил у моей постели. Трогательно. Судя по обстановке, я находился в комнате лженоксы. Меня только сняли со стула и переложили на кровать. – Как я себя чувствую, оэрх? Меня будто засунули в мешок и пинали ногами. Не могу только понять: за что?

– Шутите, значит, живой! – ухмыльнулся шут. – Вы нас здорово напугали, мэтр.

– Я сам напугался, – сказал я. – Готовился дать дуба.

– Что?

– Склеить ласты, двинуть коней, приказать долго жить… Не обращайте внимания, Гливен! Так на моей планете говорят о приходе смерти.

– А-а, – облегченно протянул он. – А то я подумал, что заговариваетесь.

– Могу, – пообещал я, – но потом. Мне помогла Ноэль?

– Она! – подтвердил Гливен. – Увидела вас на полу и сразу сообразила. Уколола вас в шею. А потом мы нашли… – Шут показал крохотный тюбик.

– Осторожно! Яд!

– Не беспокойтесь, мэтр! – шут сунул тюбик в сумку. – Его промыли и вытерли. Ноэль говорит, что это из вашего мира.

– Она права.

– Значит, Марон…

– Она не из Тирраны. И не нокса.

– Амер?

Я кивнул.