Капитан

Замелькали руны и, подбадривая себя криками, рванули на возвышающийся над нами борт вражеского корабля. Я тоже перебрался, держа в одной руке клинок, а в другой — Дефендер. В гуще событий ощущал себя карликом. Люди Моря были крупнее меня. Они яростно сцепились здоровенными клинками, топорами и совершенно ни на что не похожими остро заточенными штуками. Меня сразу оттеснили во второй ряд. Почти всех, кто был на палубе, смыло во время нырка, но из трюма всё выскакивали и выскакивали люди, поддерживая градус сражения.

Жабры Народа Воды — это не полноценный орган дыхания, и они полностью не могут заменить легкие. Нужно хотя бы раз в два часа делать пару полноценных вздохов, чтобы пополнить запас кислорода в крови, но при нужде можно было провести под водой и полдня, и это просто прекрасно.

Пока я самозабвенно угрожал выбегающим на палубу из трюма врагам, стоя за спинами сцепившихся здоровяков, то краем глаза наблюдал, как иногда то один, то другой вскрикивали, а иногда просто уходили под воду, смытые ранее за борт, яростно забултыхав руками. Не надо быть великим предсказателем, чтобы понять: это резвится Склизкая.

Потом кто-то из врагов закричал: «Хава», — и бросил оружие, подняв руки. «Хава, Хава, Хава», — кричали отовсюду и слышалось, как острые предметы падали на палубу. Громче всех орали головы, торчащие над водой, которые сразу после этого перестали неожиданно уходить на глубину. Последним прекратил сопротивление особо здоровый мужик и процедил сквозь зубы:

— Хава. Будь проклята ваша водяная ведьма, — и воткнул в палубу топор на длинной рукояти, который был покрыт инеем, а вокруг оружия образовалась ледяная корка, приморозив полметра дерева вокруг оружия.

Весь бой занял меньше пары минут. Корабль остался почти целым, за исключением такелажа, и хорошо зачерпнул воды в трюм. Во время шторма все люки на палубе должны были быть закрыты, но сегодня стояла прекрасная погода, и никто нырять не собирался.

Все радовались. Пленники — тому, что остались живы, мои пираты — добыче. Вода, залившаяся в трюм, не представляла особую проблему. Товары, подготовленные к морскому путешествию, всегда старались упаковывать с максимальной защитой от влаги. Почти всё находилось в бочках, горшках, ящиках с плотно подогнанными крышками. Ещё — множество мешков, которые делали из кишок местного водного гиганта, и они тоже отлично держали воду.

Пленных тоже оказалось очень много. Народ на палубе сдался, поняв, что оказался в значительном меньшинстве, сразу решив, что лучше станут не мертвыми, а — недолго — трелями, пока не свяжутся с родственниками, и те их не выкупят. Оказавшиеся в воде, реально перепугались. Люди Моря отлично знакомы с морскими хищниками, которые очень охотно подъедают упавших в воду, но с такой агрессией, скоростью и избирательностью ещё не сталкивались, понавыдумывав себе кучу ужасов. Первым делом Склизкая пыталась вырезать Восходящих, желая получить звёздную кровь, и только потом принялась за остальных, не выныривая ни разу и нападая из глубины.

— Шторм на Палубе! Пусть твоё племя сгниёт живьём и никогда не увидит моря, как умерли те, кого ты убил. Я сдался только для того, чтобы сохранить жизни моих людей, и верю в то, что ты не посмеешь под оком Наблюдателя совершить подлость и убить безоружных. Узнал твою лодку, и ты ответишь за поселение Рвущих волны и Диких гарпунов. Подлый убийца детей!

Шторм напрягся, готовясь прямо здесь и сейчас вырвать громиле язык, да вместе с головой. Морские законы не позволяли убивать сдавшихся в плен, но оторвать руки и ноги очень хотелось.

— Вельд! Прикуси свой поганый язык. Сейчас у меня нет гвоздя, но я тебя вызываю на Фионтар за такие слова! — зарычал Шторм.

— А ну фу! — заорал я.

Два огромных морских пирата смотрели на меня, не понимая, что делать. Интерфейс Восхождения сообщил, что к параметру «Наглость» добавили единичку. Я подошел к пленному и, грозно смотря в глаза снизу вверх, ткнул пальцем в грудь и вкрадчиво произнёс:

— Ещё раз — про поселение и лодку, только чтобы я понял.

Уже через две минуты, стоя бок о бок, как верные боевые друзья, оба просоленных капитана орали на команду, подгоняя матросню на трудовые подвиги по восстановлению такелажа и приведению кораблей в рабочее состояние. Убедившись, что все заняты делом, прихватив пару помощников главарь многомачтового, мы со Штормом и Склизкой забились в крошечную кормовую каюту.

— Что? Ты продал лодку изгоям? — сделав непонимающую рожу, хлопнул по коленям бывший пленный.

— А зачем мне лодка, если я жить не собирался? — искренне удивился Шторм.

В нашем случае море — это лучше, чем лес. По крайней мере когда нужно заметить странности, то на воде подобное сделать легче, чем в густом лесу. Незадолго до смерти первого морского поселения, — а потом и второго, — видели лодку, которую мой капитан продал бандитам. Это была ниточка, и в первую очередь следовало проверить то, что обычно.