Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень

Уязвленный этой репликой, юноша молчал. Его выразительные цыганские глаза блуждали, губы легонько подергивались, он как бы искал такие слова, которые показали бы старику настоящую, молодую, новую правду — правду времени. Но слова такие, как видно, не находились. Окружающие рассмеялись.

— Ну шо, Семен, — спросил юношу кто–то из рыбаков, — дал тебе дядя Андрий прикурить, а?

Семен вскинул голову.

— Так уже и дал!.. Горелой спичкой!

Раздался общий смех.

— А шо? — спросил Семен, не понимая еще, в чью пользу этот смех. — А шо? — повторил он, заметно освобождаясь от смущения. — Вон капитан Белов говорит: нечего нам милости ждать, за рибу бороться надо… Рыбак не на берегу, а в море. Да! А мы сидим, на шо–то надеемся!.. Тот же Белов говорит, шо с некоторыми привычками кончать надо… А шо? Погоди, дядя Андрий, тебя не перебивали!.. Я, конечно, молодой, но шо с того? Нечего нам сидеть на берегу да лясы точить! Почему не ведете нас в море? Рибы нет — чистить море надо!..

— Ишь ты! — перебил его дядя Андрий. — Из–под стоячего подошву режет! Чего замолол? «Капитан Белов… Чистить море!..» Его же очистили, море–то, один бичок остался, а скоро и того не станет. А риба будет, не бойсь, не пропустим! А ты поди к матери, пускай молоко на губах вытрет тебе.

После этих слов рыбаки так и повалились от смеха. Мне стало жаль Семена: он был симпатичен не только своей очень яркой красотой, но главным образом убежденностью, что хотя сейчас на море дела и плохи, но они должны поправиться, что вот есть еще наука, которая не все испробовала, но она обязательно что–то сделает, может быть, применит телевизор для поиска рыбных косяков или еще что–нибудь очень эффективное. Ведь есть люди вроде капитана Белова, которые непременно добьются своего. Мне очень хотелось поддержать Семена, но, увы, я знал это море лишь по литературе. Старики могли и мне «дать прикурить», тем более в словах того, кого звали «дядя Андрий», было немало горькой правды. Но не в дяде Андрии дело. И не в Семене. Спор у них был не между собой… Не остановись я около них передохнуть, может быть, они и не повели бы этот разговор. Они наверняка от Данилыча узнали, «шо за жилец у Тримунтана». То, о чем рассуждали рыбаки, было для меня не ново: ведь о том же самом говорил мне и капитан Белов. Тем не менее все это встревожило до боли в сердце.

Хозяйка так мне обрадовалась, словно я принес ей вместо воды два ведра чистого золота; она прямо расцвела, когда услышала, как я стукнул ведерными дужками. Отдаривая меня благодарностью, она говорила так ласково, будто каждое слово в бархат заворачивала. Но настроение у нее быстро менялось. Когда я спросил, где Данилыч, она махнула рукой: «А пес его знает!» И на второй мой вопрос, где находится горком партии и как зовут Маркушенко, хозяйка ответила: «А кто его знает!..» Но вскоре то ли сжалилась надо мной, то ли вспомнила, что я только что оказал ей услугу, смягчилась.

— Пойдете, — сказала она, — на улицу Мира. Там стоит автобус. Вы сядете не на той, шо в курорт идеть, а на той, шо в город. Спросите девочку, шо билеты даеть, она скажет, где сходить.

Действительно, на углу улицы Мира, вскоре после того как я туда пришел, остановился автобус, «той, шо не в курорт, а в город» шел. Я сел в него, и «девочка, шо билеты даеть», сказала мне, где ближайшая к горкому остановка.

17

Ветрянск до Октябрьской революции — одноэтажный, грязный, заштатный городишко с необычайной дешевизной продуктов и начавшим входить в моду грязевым курортом. Но интересы хозяев города сосредоточивались вокруг мукомольного, маслобойного и рыбного дел. На поприще этих промыслов вырастали свои герои и неудачники: были подъемы и спады, радости и трагедии. На первом месте стояли мукомольные и маслобойные «операции». Обороты по ним были не копеечные. Об этом свидетельствуют оставшиеся с тех времен прочные, богатые каменные дома фасонной кладки и обширные при них сады и виноградники.

В одном из таких старинных домов, поставленном его хозяином на высокий цоколь (чтобы прохожие не заглядывали в окна), помещался Ветрянский горком партии.

Я не сразу нашел его: дом был скрыт акациями. Из–за них–то и не видно было ни номера, ни вывесочки. Только по цепочке деловито сновавших через калитку людей я догадался, что тут, по–видимому, и находится Ветрянский горком партии.