Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень

Огляделся я и понял, шо хороший председатель тут может из колхоза Эльдораду сделать. Это как раз совпало с тем, что с верхов была спущена директива развивать инициативу на местах усеми способами. Только сентябрьский Пленум прошел, ну, думаю, настало время и для нас, низшего звена!.. Не–ет, — мотнул головой Скиба, — не город хотел я из Слободки делать, а бильше — Эльдораду!.. Пускай уси смотрять, шо Скиба из вонючей рыбацкой Слободки сробив!

Его литой затылок чуть побагровел, когда он слегка нагнулся и стал выколачивать трубку о каблук.

— Но, — неторопливо продолжал он после того, как голова гнома была освобождена от гари и мундштук продут, — деньги нужны были… И не маленькие! А где их взять? Рибы в море только–только на то, шоб план выполнять. Колхозный виноградник маленький, слабенький. А люди в поселке живут, вы ж видите, богато! А с чего? Ясно, що не золото копают. Гляньте, у каждого огород, виноградник, а там еще корова або козы, чушки, гуси, утки, курчат на базар носят. Земля тут такая, шо брось брючную пуговицу — штаны вырастут. Стал я смекать. Огляделся и нашел пустырек на восходе солнца, гектаров на десять… «Чей?» — спрашиваю. Мне отвечают: «Детдома». Пошел в детдом. Директор обрадовался. «Пожалуйста, говорит, забирай эту землю, она мне от тут!» — и показывает себе на горло. От, думаю, дурный! Та это ж не земля, а золото! Из нее же такой доход можно взять! А у него хлопчики с чужих огородов зелень тянут.

Ладно, распахал я ее… А земля–то шо творог. Развернул баштан. Двадцать машин одной помидоры собрал! И в Донбасс! Каждая машина — три тысячи карбованцев. Шесть машин огурцов, тридцать машин арбузов и десять — дынь… Все взяла Всесоюзная кочегарка! Полтораста тысяч за лето на текущий счет положил! Потом решил до начала путины сетки сыпать на ночь — пятьдесят тысяч в сейф положил. На следующий год планировал с одной земли снять полмиллиона! Но тут этот чертов Тримунтан ваш все испортил. Написал, что колхоз занимается спекуляцией и незаконным ловом рыбы в запретное время. Может быть, все и обошлось бы, если бы не Васька–милиционер, вот там живет, рядом с керосинщиком Костанаки. Прийшов тот Васька и застал, как говорится, на месте преступления: сетки выливали — улов был бо–огацкий! А шо за преступление? Мы шо, себе рибу брали? Вывезли на ринок и продали трудящимся. Ну, кто от этого пострадал? Государство? Море? Но, конечно, милиционер везде милиционер: шо в Сибири, шо на Каспии, шо на Черном море, шо на Балтике, — он первым делом арестовал сетки и рибу, потом причепився до рыбаков. Почему, мол, в неположенное время рибу берете? Тут к нему подошел моторист Володька, вынул у него из кобуры пистолет и бросил в море…

— Как это вынул?