Капитан полевой артиллерии

Кое-кто рассмеялся, но многим шутка не понравилась неуместной игривостью.

Их выстроили в просторном дворике тюрьмы, и вышел комендант или начальник – никто не знал – в мундире капитана запасной артиллерии. Он улыбался, словно радуясь прибытию колонны пленных, и то и дело поддергивал свои желтые перчатки. Колонна притихла, ожидая, что скажет офицер, а к нему подошел толстый фельдфебель, они переглянулись, и начальник заговорил по-немецки, странно возвышая голос, резко и визгливо, в конце каждой фразы, словно давая этим команду фельдфебелю переводить сказанное на русский:

– Господа, я обращаюсь к вам как к равным, несмотря на то что вы пленники империи и что среди вас присутствуют нижние чины и рядовые. Но все равно вы для меня господа, потому что рыцарский характер немецкого солдата умеет чтить чужую доблесть. Вы находитесь во временном лагере города Нейсе, и я являюсь его комендантом. Капитан Динтер, к вашим услугам. Мой помощник – фельдфебель Симон, семь лет проживший в России и хорошо понимающий народ этой большой страны, – и Динтер взвизгнул и повернулся к толстому Симону, и многие пленные поняли, что комендант – обыкновенный неврастеник, и вовсе не случайно то, что он, артиллерист, находится не в действующей армии, а в этой жалкой крепости-тюрьме. – Итак, господа, – продолжал Динтер, – в нашем лагере вы пробудете примерно месяц, и за это время вас полностью избавят от насекомых, а также сделают предохранительные прививки оспы, холеры, тифа. Вы понимаете, как необходимы такие меры, когда вы живете в скученном положении военнопленного. Уверен, что многие из вас на всю жизнь оставят при себе желание следить за чистотой тела, как это обычно делают все немецкие люди. – И фельдфебель Симон, хорошо знавший обычаи и нравы русских, тщательно перевел слова начальника на язык военнопленных. – Каждый из вас, – я имею в виду офицеров, – будет получать содержание от имперской казны. Капитаны и выше – по сто марок в месяц, а субалтерн-офицеры – по шестьдесят. Вот поэтому все имеющиеся у вас деньги придется сдать. Зачем вам они? Безусловно, они останутся вашими, и по требованию вам будет выдаваться по пятьдесят марок в месяц. Забыл сказать, что содержание вы станете получать лишь по истечении карантина, то есть через месяц, но вас будут кормить, к тому же некоторые продукты питания вы сможете приобретать в местном магазине. Все субалтерн-офицеры и нижние чины лишаются на время плена воинского звания, и им немедленно предлагается снять погоны и кокарды. Все это делается лишь в виде репрессий за подобное же отношение к немецким пленным. Воинские награды оставляются владельцам. Об отдании чести немецкими нижними чинами русским офицерам не может быть и речи, по крайней мере в карантине, а дальше – по особому распоряжению начальства.

По мере того как Динтер излагал военнопленным условия их жизни, в колонне усиливался ропот, слышались отдельные громкие восклицания. В то время как фельдфебель переводил, Динтер нервно крутил головой, прислушиваясь и стараясь понять, какого характера возгласы слышит он.

– Ваше благородие, – крикнул кто-то из колонны, – ну а про врачей-то что ж ты молчишь? Али хочешь, чтоб мы, покеда ты с нас насекомых счищать будешь, копыта отбросили? Почитай все мы тут раненые-недолеченные!

Динтер что-то коротко сказал фельдфебелю, и тот, наклонившись к уху коменданта, перевел, должно быть, вопрос кричавшего.

– Что касается врачебной помощи, господа, – взвизгнул Динтер, – то и в этом, конечно, вам отказа не будет. Вас станут пользовать в лагерном лазарете, однако часть лекарств придется оплатить, потому что лечить неприятельских солдат бесплатно было бы с нашей стороны неразумно и странно. Теперь о порядке в лагере. Два раза в день, в девять утра и в пять вечера, по необходимости же чаще, все обязаны строиться во дворе на поверку. Все имеют право выходить из помещений на прогулку, но не ранее утренней поверки и не позднее вечерней. Гуляют только во внутреннем дворике. Всякий, делающий попытку подняться на гребень валганга, будет без предупреждения обстрелял часовыми. Таков порядок. Разрешается получать какие угодно книги, журналы и газеты, без цензуры, разумеется. Культурная Германия не стесняется и не унижает поданных цензурными запретами. Итак, вы все узнали. Порядок и еще раз порядок. Это основное правило немца, которому придется подчиниться и вам, что окажется для многих благотворительным и полезным. Германское правительство очень хочет, чтобы пленные немцы содержались в России в подобных условиях. Желаю вам спокойной, разумной жизни в нашем лагере.

Симон перевел, и сразу после этого началась длительная процедура обыска, срезания погонов и кокард, записывались разные данные в опросные листы-бланки, аккуратные, дотошные, обстоятельные. Обыскивали тщательно и бесстыдно. Отбирали все деньги и дорогие золотые вещи – портсигары, часы и перстни у тех, кто их имел. Обручальные кольца оставляли, но записывали в листы, куда вносилась и сумма забранных денег.