Капитан Райли

Пройдя между Джеком и Хельмутом, фон Айхайн направился к холодильнику, по пути переглянувшись с Райли. Затем открыл одну коробку, посмотрел на свет ее содержимое и убрал на прежнее место.

Он вновь взглянул на Хельмута, и в этом взгляде сквозь недоверие проступила несомненная признательность. Что-то коротко приказав своим людям, капитан направился к выходу.

Однако, остановившись на полпути, вновь повернулся к капитану «Пингаррона».

— Не обольщайтесь. Вы арестованы, все трое, — объявил он, сверля их взглядом. — Вы останетесь под арестом до тех пор, пока мы не вернемся в Германию, где военный трибунал вынесет вам приговор, и можете не сомневаться, смертный, учитывая, что речь идет о шпионаже и попытке совершить диверсию. — Вновь посмотрев на папку в своих руках, он добавил: — Но я все же хочу разобраться во всем этом. Если все действительно так, как вы говорите, я нарушу приказ и свяжусь по рации с командованием, — нервно сглотнув, он встряхнул головой, все еще не веря своим глазам и ушам. — И даю слово, пока я капитан этого корабля, я не допущу подобного зверства. И никому не позволю...

Внезапно сухой щелчок оборвал речь фон Айхайна, и посреди его лба взорвался невообразимой формы красный цветок.

Райли, стоявший к нему ближе всех, почувствовал, как в лицо ему брызнула густая теплая жидкость. Несколько капель стекли по щекам вниз, оставив за собой красные дорожки.

Мертвое тело капитана рухнуло ничком, глухо ударившись о железный пол. Только теперь Райли увидел стоящего в дверях старшего помощника Карла Фромма с дымящимся пистолетом в правой руке.

— Im Auftrag unseres Führers, Adolf Hitler, und auf seinen direkten Befehl! — крикнул он, обращаясь к матросам, которые застыли на месте, не зная, что и думать, видя, как старший помощник хладнокровно убил их капитана выстрелом в затылок. — Übergabe des Deimos von Major von Eichhain wegen versuchten Verrates des Dritten Reiches!

Затем он повернулся к трем пленникам с садистской улыбкой на губах.

— Я всего лишь принял на себя командование кораблем, — пояснил он, не обращая внимания на труп своего предшественника, словно его и не было. Командование знало, что старик может ослушаться приказа, поэтому послало меня... — он вновь улыбнулся, как улыбается акула беззащитной сардинке, — чтобы в случае необходимости его обезвредить. Правда, ума не приложу, — добавил он, взяв папку из рук фон Айхайна, который все еще сжимал ее, и глядя на нее как на какую-то диковинку, словно внезапно наткнулся на черного лебедя посреди океана, — как вам удалось все это найти, и, при всем моем глубочайшем к вам презрении, я восхищен, что вы смогли зайти так далеко. Вы ведь уже были почти у цели... — тут он, похоже, немного задумался. — Но, как вы сами видите, жизнь несправедлива. В любом случае, — закончил он, пожимая плечами все с той же циничной улыбкой, — ауфвидерзеен.

Затем он вновь повернулся к матросам и равнодушно отдал им приказ.

— Alle drei an die Wand stellen und erschiessen.

Хельмут, который прекрасно понял, что Фромм приказал увести всех троих в нижний трюм и там расстрелять, повернулся к Райли. Не требовалось перевода, чтобы увидеть смертельную обреченность в глазах ученого. Райли понял, что жить им осталось считанные секунды.

58  

К счастью, вооруженные автоматами люди были моряками, а не солдатами, а потому немного промедлили с выполнением приказа, и этих секунд оказалось достаточно, чтобы Райли и Джек успели отреагировать.

Алекс метнулся к Хельмуту, словно футболист за мячом, сбив его с ног, одновременно пинком опрокидывая стол, чтобы прикрыться им, как щитом. В тот же миг целый град пуль прошил воздух в том месте, где они только что стояли, и множество пулевых отверстий изрешетили дальнюю переборку. Джек, в свою очередь, побуждаемый инстинктом бывалого солдата, тоже бросился на пол, перекатившись через плечо, и укрылся за драгоценным холодильником, который оказался прямо на линии огня.

Но тут, сквозь грохот выстрелов и свист пуль, застревающих в дереве и металле, раздался отрывистый лай старшего помощника Фромма, который требовал немедленно прекратить стрельбу, предупреждая об опасности выпустить на волю ужасный вирус и заразиться страшной болезнью.

— Waffenruhe! Waffenruhe! — кричал он, требуя прекратить стрельбу.

Несколько пуль девятимиллиметрового калибра прошили толстую деревянную столешницу, хотя большая их часть застряла в толще дерева. У холодильника, за которым прятался Джек, пули лишь слегка поцарапали металлическую дверцу.

Теперь едкий дым с запахом горелого пороха грязно-серым туманом плавал в комнате, отделяя столпившихся у входа немецких моряков от окопавшихся в центре трюма. От верной гибели их отделяли лишь жалкие десять метров. Стрельба прекратилась, и в трюме на миг установилась полная тишина, которую тут же вновь разорвал лающий голос старшего помощника, отдающий новые приказы.

У них оставалось меньше десяти секунд.