Капитан Виноградов

Повязанные общей бедою, извечной бедою русского человека, родившегося не там и не тогда, здесь все ненавидят всех: водители-профессионалы — многочисленных «чайников», владельцы личного автомобиля — бездарный общественный транспорт. Те, кому удалось-таки втиснуться в чрево троллейбусов, с ненавистью провожают глазами уютные салоны чьих-то «жигулей», едущие ненавидят идущих. Дорога на работу… Это кузница жутких семейных конфликтов, горнило бездарных решений на службе, это страшное оружие, сокращающее путь нации к вырождению — нравственному и физическому.

Сегодня — другое дело… Сегодня Виноградова везли не «туда», а «оттуда». Стрелка спидометра весело балансировала между крейсерскими цифрами — и майору удавалось рассчитать скорость так, чтобы без лишних потерь проскакивать светофоры.

Чувствовалось, что маршрут для него знакомый, накатанный.

— Постоянно мотаетесь?

— Приходится.

— Бензин-то хоть казенный?

— Как когда…

— А чего же так далеко от дома-то? — постарался поддержать необременительную беседу Владимир Александрович. — Поближе не перевестись?

— Почему, можно… Предлагали.

Филимонов замолчал, и его пассажир посчитал было тему исчерпанной, но начальник уголовного розыска всего-навсего отвлекся на пытавшийся перестроиться для левого поворота «москвич»:

— Во дает! Заснул, что ли?

— Зазевался, наверное.

— Наверное! Да… Я в отделение после армии попал. Точнее, приехал на завод устраиваться, к своему корешку из батальона. А он уже оформлялся — помнишь, тогда такие были путевки от комсомола? И я решил, за компанию.

— За компанию?

— Да, считай — случайно. А что? Общагу дали тогда, прописку временную… По деньгам, конечно, меньше, чем на судостроительном, но все же форма, проезд бесплатный.

— Я помню.

— Во-от… На посты одиннадцать лет отходил, потом — в Стрельну, на заочное. Участковым недолго… И в уголовку!

«Очень романтично, — подумал Виноградов. — Прямо передовая статья в многотиражку, ко Дню милиции».

Потом ему стало стыдно:

— И все время на одном месте?

— Да.

— Не надоело? С выслугой ведь все нормально?

— Давно уж пенсион… А что я умею? Кому нужен, а? Жизнь прошла — одно ворье да покойники! Ладно, не об этом речь.

На секунду в лицо Виноградову полыхнуло его несостоявшееся волею судьбы будущее: долгие сутки в прокуренных кабинетах, допросы, командировки… Нищенская зарплата, которой хватает, только чтобы на грани бедности протянуть месяц. Годы и годы в ожидании пенсии, которая еще смешнее, чем должностной оклад, неловкость детей, не желающих отвечать на вопрос, кем работает их папа… Дешевая водка. Случайные связи. Людское горе и бесконечная подлость, из которых, кажется, состоит мир.

Отсутствие смысла. Тоска! Профессиональная деформация.

Очень сложно не стать дураком и подонком.

Некоторым удавалось…

— Ну, кто-то же должен носить погоны, Александр Олегович!

— Я же сказал — не об этом речь…

Филимонов, как оказалось, вовсе не был настроен на рыдание в жилетку по поводу без толку загубленной жизни.

— Сейчас, кажется, налево?

— Да, на перекрестке. Недалеко, вон — видно! За школой.

— Знаю… Хочешь версию?

— По поводу?

— Туфта это все. Под-ста-ва!

— Что — туфта?

— Документы. Из-за которых его якобы убили, этого вашего Завидовского.

— Почему? — Вопросы был глупый, но вполне естественный, другой реакции Филимонов от Владимира Александровича и не ждал.

— Элементарно! Действительно, скорее всего в квартиру убийц впустил сосед. Те, кто пришел, Завидовского взяли без проблем, сразу же: дверь комнаты запирается только ключом, а он так и торчал снаружи.

— Возможно! От кого Лелику прятаться было? Он же Дагутина ждал… А ключ, конечно, мог и не вынуть. Запросто.

— Я думаю, он даже дернуться не успел.

— Да и не стал бы, если бы узнал, что милиция!

— Вот именно… Надели на него наручники, потом врезали по носу пару раз. Зачем? Чтобы кровушка пошла. И по этой самой кровушке бумажечками мазанули!

— М-мать его! — выплюнул Виноградов.

— Комментировать?

— Не надо.

Действительно, эти самые листки нашли там, где их и не могли не найти даже при самом поверхностном осмотре места происшествия. А уж для того, чтобы их ни в коем случае не прозевали или, не дай Боже, не решили, что это что-то хозяйское… Ну можно ли представить себе даже самого тупого оперуполномоченного, который не приобщит к уголовному делу об убийстве предмет, запрятанный рядом с трупом, да еще и окровавленный?

— Перестарались ребята!

— А нас, Виноградов, часто за дураков принимают. Чего, мол, с мусора возьмешь?

Владимир Александрович еще раз прокачал в мозгу калейдоскоп картинок — все верно! Липа. Явный перебор…

— Группа совпадает?

— Ты чего — забыл, что ли? Отослать-то отослали в лабораторию, но когда еще ответ будет?

В общем, это было не важно. Если бы те, кто убил Лелика, действительно хотели от него добиться каких-нибудь документов, денег или признания, труп выглядел бы иначе. Разбитым носом дело не ограничилось бы: сигареты, нож, иголки… Есть много способов заставить говорить — и в конечном счете они унесли бы все, что нужно.

Бы, бы, бы… Часть речи. Пишется отдельно.