Капитан Виноградов

Пройдя мимо неописуемого великолепия пахучих овощных рядов, Владимир Александрович на мгновение замер и обернулся. По всему торговому пространству, тут и там, работали оперативники — что-то взвешивали, измеряли, шелестя бумагами. К естественной белизне положенных каждому из продавцов халатов сегодня добавился густой синий цвет форменных милицейских ватников — переходы, лестницы, двери были заняты возбужденными, уверенными в себе автоматчиками…

— Вот! — сопровождающий показал, что уже пришли.

В полутемном углу на сломанном, гнилом ящике сидел невысокого роста чернявый мужчина. Из огромной ссадины на макушке обильно сочилась кровь, один глаз заплыл, а левая рука висела так, что Владимир Александрович с уверенностью, почти безусловной, определил перелом.

— Что случилось? — поинтересовался он у курящих рядом милиционеров.

— Вот, в сумке нашли… — ответил один из них, продемонстрировав полиэтиленовый пакет. Виноградов глянул — маковая соломка, граммов триста.

— Твое? — обратился он к чернявому.

— Ви-сех пас-сажу! Сам сяду, с-сука, но висех пассажу… Прокурора давай! Мэнтяра… — разглядев капитанскую форму, зашипел чернявый.

— Слушаю? — вновь повернулся Виноградов к милиционеру с пакетом.

— Ну мы его когда досматривать начали… Травку обнаружили… А он меня — матом. И так, и на… В общем — послал… Ну а я что — слушать буду? Я того — дубинкой… Чтоб еще всякая «чернота» насчет моей матери!

— Короче, спровоцировал? — почти ласково спросил Виноградов.

— Ага! — облегченно выдохнул милиционер.

— Что делать, Саныч? — встревоженно спросил понявший все командир взвода. Сам в прошлом постовой, он понимал, что при таком раскладе ребята пойдут под суд вслед за наркоманом.

— Доволен? — наклонился он к побитому.

Тот оскалился и сплюнул под ноги.

— Прокурора давай! — в смелости ему действительно отказать было нельзя.

— Да-а… За словесное оскорбление разве можно спец-средства применять? А? — он подошел вплотную к любителю «поработать» дубинкой. — Учим вас, учим…

— Нельзя, — понурился милиционер.

— Точно! — Виноградов взялся за пуговицу на бушлате собеседника и одним движением выдернул ее с мясом. Затем снял с опешившего сержанта берет и аккуратно положил его в вонючую грязную лужу.

— А вот за это — можно! Садись, пиши…

Взводный подал стандартный бланк рапорта.

— Делай, что сказано, клоун!

— Та-ак… «Тогда-то, там-то… на просьбу сотрудников милиции предъявить документы попытался скрыться, при задержании оказал сопротивление, хватал меня за форменную одежду, которую и повредил…» Написал? Дальше… «Пытался нанести мне удары в лицо, после чего я был вынужден применить приемы самообороны и специальные средства…» Подпись. И второй — то же самое, только от своего имени.

— А про наркотики?

— Отдельными рапортами.

— С-суки, — прорычал прислушивавшийся к разговору чернявый.

— Успокойтесь, пожалуйста, — повернулся к нему Виноградов. — Наркотики ваши? Ваши. За них и ответите… а то, что ребята сейчас пишут… Будете продолжать нагличать — получите еще дополнительно за нападение на сотрудников при исполнении. Если нет, даю слово, что эти рапорты в деле не появятся. Ясно? — он обвел глазами присутствующих. — Всем ясно?

— Послушай… — командир взвода наклонился к задержанному поближе. — Ты сам прикинь, по совести: ведь получил по мозгам за дело? Нужно ведь думать, что говорить, а?

Чернявый пробормотал что-то на родном языке, опять сплюнул и неожиданно махнул здоровой рукой:

— Черт с вами! Нычья… Курево оставь только. И спички…

Минут через двадцать, когда уже поступила команда заканчивать рейд и Виноградов стоял рядом с закрепленной за ним машиной, мимо прошествовали опер с протоколами и «травкой», медсестра и наркоман в сопровождении обоих милиционеров — шли они почти мирно, лениво пытась что-то друг другу доказать…

— За яблоками-то пойдешь, Саныч? — высунулся из кабины «ЗИЛа» давешний командир взвода.

— Да ну их… Обойдусь!

— Как хочешь. Спасибо, что выручил!

— Сочтемся, — удовлетворения от сделанного он не испытывал…

* * *

— Что-то он на меня впечатления не произвел, — Демидов с сомнением поднял брови. Его толстый живот с трудом умещался даже на переднем сиденье «мерседеса». — Интеллигент какой-то!

— Шеф, ты ж его только издали видел, — референт наконец уловил момент и вырулил на скоростную полосу.

Машина, взревев двигателем, устремилась в сторону офиса. — Пинкертон — парень жесткий, когда надо.

— Надо же — Пинкертон! Кликуха, тоже мне… А тот второй — он что, его напарник? Или просто?

— Не знаю. Нет, честно, не знаю! Мое дело — поставить задачу и заплатить, сколько скажет. А уж все остальное — с кем он делится, как работает… Кстати, если он узнает, что я тебя на «смотрины» привозил, — может и контракт расторгнуть!

— Ишь ты! С характером? Ничего… Он что, действительно мент? Не комитетчик?

— Какая разница? Сделал бы дело…

— Слушай, ты! Вон, со своими дружками из мэрии в конспирацию играй — а со мной не надо! Я тебе деньги плачу! Я! И если…

Референт притормозил у подъезда «Росморинженерии», вышел из машины и открыл перед шефом дверцу. Причем сделать это умудрился без подобострастия.