Капитан Виноградов

На отпевание Виноградов не пошел — он вообще предпочитал бывать в церкви один, а смотреть на всю эту толпу старательно и неуклюже пытающихся продемонстрировать свою причастность к православию тем более не хотелось. Он вообще не слишком верил в искренность новых русских, прямо из храма отправляющихся вновь убивать, блудить, брать взятки…

Путь от метро до кладбища напоминал окрестности Кировского стадиона перед кубковым матчем — сплошной поток двигался в одном направлении, но если на футбол стремилась в основном пешая рабоче-крестьянская масса, то тут преобладали «навороченные» иномарки или по крайней мере «волжанки» и последние модели экспортных «Жигулей». На дальних подступах пришлось миновать несколько сиротливых стриженых фигур. Если бы не злые цепкие взгляды, обшаривающие прохожих, да не топорщащиеся под куртками радиостанции, можно было бы подумать, что ребята интересуются лишним билетиком. Охрипший краснорожий гаишник пытался навести порядок на переполненной площадке перед входом, а сдвоенные милицейские патрули меланхолично покуривали по периметру, стараясь не терять из виду друг друга и канареечный «уазик» штаба. Прямо посреди всего этого шума и суеты демонстративно высился решетчатый кузов грузовика с эмблемами отряда, как символ того, что власть в городе и стране еще не до конца принадлежит обладателям валютных счетов и плохо выбритых скул: несмотря на тесноту, ни одна из шикарных бандитских машин не осмеливалась припарковаться ближе чем на четыре-пять метров. У Виноградова был сегодня выходной, и он имел возможность со стороны посочувствовать запертым в тесном бронированном пространстве бойцам: скинув тяжеленные «модули» и «сферы», они резались на пристроенных щитах в карты, курили, читали, пытались дремать или просто трепались ни о чем, готовые в любой момент высыпать наружу и оправдать затраченные на их обучение деньги трудящихся.

— Здорово, Саныч!

Мишка Манус, старинный приятель, борец-фанатик и, по счастью, несостоявшийся бандит, стоял в окружении лидеров так называемой «еврейской» группировки: по вполне понятным причинам ни в церковь, ни к могилам они не пошли, дожидаясь снаружи.

Кое-кого Владимир Александрович знал: костяк группировки составляли динамовские самбисты и дзюдоисты, и хотя большая часть старой гвардии сидела либо на зоне, либо в каком-нибудь брайтонском кабаке, Костя Лотман или, например, Олег Дустер в определенных кругах «весили» достаточно.

— Приветствую.

— Какими судьбами? По службе? Или как? — Единственный, кто не подал руку, был Витя Шейн: года три назад Виноградов отправил его с Морвокзала в «Кресты» за вымогательство. Приговор ожидался тяжелый и вполне заслуженный, никаких просьб или претензий со стороны общих знакомых не поступало… Но уже очень скоро парень гулял «под подпиской», а потом и вовсе дело прекратили «за отсутствием события преступления».

— Или как…

— Да, точно! Ты же Сергеича знал… — кивнул, вспомнив, Дустер.

— Классный был мужик.

— Вот! Ты — мент, да? Ну так согласись, что… — Шейн все не унимался.

— Отвяжись от человека, поц! — осадил приятеля Мишка и тут же был поддержан Дустером:

— Тоже — нашел время! У тебя, Саныч, кажется, проблемы были? Сидел даже, говорят?

— Так… краем зацепило. — Владимир Александрович вздохнул и кивком головы показал на открытые ворота. — Бывает и хуже!

С кладбища как раз начали выходить люди — охрана, заплаканные женщины в черном, дети… Кто-то из гостей торопливо закуривал, деньги нищим и калекам кидали почти все, и многие из убогих уже считали этот день весьма удачным.

— Я пойду! — сказал Манусу Виноградов, когда казавшийся нескончаемым человеческий поток немного поредел.

— В кабаке будешь?

— Наверное.

— Пока!

У могил уже никто не толпился — пять свежих холмиков, заваленных цветами, самая большая пирамида венков, естественно, предназначалась Володе Кривцанову… Владимир Александрович вспомнил бедные, на грани пристойности похороны погибших милиционеров и умерших через год-два после выхода на пенсию сыщиков и некстати подумал, что — да, отличный мужик был, справедливый, честный по-своему, но… Но ведь бандит! Как ни крути — просто бандит… И еще подумал, что Кольку-психа, подстреленного патрулем, того самого, что «завалил» всех лежащих — его ведь тоже по их, по воровским, понятиям, хоронить надо с помпой… И еще подумал, что по логике событий будут скоро еще одни поминки — по Олегу Ивановичу, Бог ему судья… Если, конечно, будет что хоронить.

— Корзуна могила — эта.

Капитан обернулся и увидел подошедшего сзади Дениса.

— Иваныч мать его повел к машине, а я тебя увидел, вернулся.

— Спасибо. — Виноградов аккуратно положил на землю четыре гвоздики, постоял еще немного и спросил:

— Все поедете?

— Нет. Договорились, что только я.

— С собой прихватишь?

— Для этого и вернулся! — Они уже шли по дорожке, Зайченко пытался прикурить, но зажигалка только беспомощно искрила. — Тут, я тебе скажу, такие рожи! Я б один сюда вообще не сунулся… Но ты меня познакомишь с кем надо? Если уж есть повод, грех не воспользоваться!