Капитан закона

Богдан вогнал бандита в ступор своей воинственной напористостью. Но при этом из себя не выходил, в бешенство не впадал.

Ревякин вывел Маргариту из кабинета. Все правильно, нечего ей смотреть, как кошмарят ее героя-любовника.

– Никто на тебя не наезжал, мусор…

Последнее слово Мохнатый адресовал своей подружке. Пусть слышит, с каким презрением он обращается к ментам. В ту же секунду Богдан предоставил ей возможность услышать, как бьется о стену голова Мохнатого. Это он так резко развернул бандита к себе спиной и впечатал его в стену.

Мохнатый был в рубашке и в брюках, которые ему пришлось спешно натягивать на себя. Пистолета при нем быть не могло. «Беретту» он перед тем, как заняться Маргаритой, выложил на стол.

– Ствол будем изымать, – сказал Ревякин. – Под протокол.

– Какой ствол? Нет никакого ствола!

Но Илья его не слушал. Он выглянул из кабинета и велел своему Касаеву идти на улицу за понятыми. Персонал клуба для этого дела не годился.

– Вы мне подбросили волыну!

– Там твои пальчики, придурок, – ухмыльнулся Богдан.

– Слышь, мусор, ты за базаром…

Мохнатый не договорил. Острая боль в области почек скрутила его и опустила на пол.

– Ты с кем разговариваешь, клоун? Ничего не попутал, а? Или ты где-то прикормленного мента здесь видишь? Или гаишника?.. Или ты решил, что ты круче яйца? Может, проверим, круче или нет? Я это тебе устрою. В СИЗО. Там тебе проверку по самое не балуйся устроят… Я смотрю, ты припух, Мохнатый! Думаешь, если Вентиля укатал, то можешь и ментов строить? Зря ты так думаешь… Ты у нас за что срок мотал? За ствол? И сейчас за ствол сядешь. Не веришь?

– Слышь, начальник, давай договоримся, – простонал Мохнатый.

Уж он-то на своей шкуре прочувствовал, что это такое – иметь дело с Городовым и Ревякиным. Они отправили его за решетку в девяностом, они же оформят ему срок и сейчас. И никакой начальник ГУВД их не сможет остановить.

– Я с твоим Серожой мог договориться, потому что он пустой был. А у тебя железо. А это железный срок.

– Все равно ты ничего не докажешь. У меня адвокаты. И связи. Лучше давай договоримся.

– О чем?

– Ну, накосячил Серожа. Ну, знал, что ты крышу над «Юшкомом» держишь.

– Это не крыша, Мохнатый. Это дружеская симпатия, причем бескорыстная.

– Да ладно, бескорыстная, – хмыкнул Мохнатый. – Если очень захотеть, корысть можно найти. Ты же не хочешь, чтобы тобой прокуратура занялась?

– Хочу. Хочу, чтобы тебе мою невиновность доказали. А вот сможешь ли ты свою невинность доказать?.. Ты меня слышишь, я не про невиновность говорю, а про невинность. Это несколько разные понятия, ты не находишь?.. Мой тебе совет, Мохнатый: не дуй в мою сторону, или мы тебе веселую жизнь устроим…

– Веселая жизнь будет, но плохая, – подхватил Ревякин. – Ровно сидеть не сможешь. Потому что больно будет. Это плохая боль, Мохнатый. Никто не пожалеет. Еще и Пашей обзовут.

– Ага, Парашей, – подсказал Богдан.

– Ну да, все правильно, – с издевкой ухмыльнулся Ревякин. – Паша – это Прасковья. А Прасковья – это Параша. Будет Паша жить на параше. И сама Параша, и жизнь у нее такая же. Не складно? Зато в цвет… Не зли нас, Паша. Мы не РУОП, бороться с тобой не обязаны. Но и ты меру знай. Будешь беспредельничать на нашей земле, мы тебя самого по беспределу ушатаем. Не веришь?

В чем-то Ревякин был прав. Не обязан уголовный розыск бороться с бандитизмом как с явлением. Их удел – усмирять отдельных личностей. С Шурином Богдан справился на пару с Ревякиным, с Радиловым – сам. Ни того нет, ни другого, а кровь продолжает литься. Потому что нужна система, чтобы бороться с бандитами. Нужно так дело поставить, чтобы взамен одной срубленной головы не вырастала другая. Но пока не получается. Того же Мохнатого закрыли в девяностом году. И что? Он снова в деле и снова кровь проливает. Не свою, чужую. Убрать его, появится новый… Так что уж лучше нагнуть Мохнатого и в этом положении отправить в стойло. Если нет возможности перебороть процесс, надо поставить над ним подконтрольного человека. Или хотя бы просто вменяемого, чтобы процесс этот не вылился в стихийное бедствие.

Само собой, Мохнатый – далеко не самая лучшая кандидатура на такую роль, но других в данном случае нет. Так что надо ломать парня, ставить в неудобную позу. Пока это получается, а как дальше будет, покажет жизнь.

– Да ладно тебе, начальник, волну гнать. Понял я все, – с досадой на себя буркнул Мохнатый.

Он-то думал, что взял судьбу за бороду – и с Вентилем вопрос решил, и его бригаду разогнал, и большую часть города взял под себя. А тут какой-то уголовный розыск на колени его поставил. И охрану опера раскидали, и его самого за гриву взяли. Обидно Мохнатому, ох как обидно! На уступки идти надо, а то ведь ментовский наезд повториться может, но тогда угрозы обретут форму реальной опасности. Возможно, с летальным исходом. А то и что похуже может стрястись…

– Мы люди не жадные, нам много не надо, но то, что у нас есть, мы тебе не отдадим. Вентиль наших людей не трогал, и ты про них забудь, понял? – угрожающе надвинулся на Мохнатого Ревякин.

– Да понял… Понял, что вы реальные беспредельщики…