Капитанская дочка

Через два года (в 1939 г.) Б. В. Томашевский выступил с новым обоснованием версии об определяющей роли цензуры в эволюции замысла: «В первоначальном замысле в центре романа стояло одно лицо, прототипом которого Пушкин избирал то Шванвича, то Башарина. Это был, по замыслу Пушкина, дворянин, перешедший на сторону Пугачева и служивший ему. Цензурные условия заставили Пушкина изменить замысел. Не мог оставаться героем сознательный, добровольный изменник. Пушкин решил вывести двух героев, из которых лишь на второго, отрицательного, падает обвинение в измене. Между тем первый дрлжен был подвергнуться суду за сношения с Пугачевым (в этом заключался замысел всего романа), следовательно, эти сношения должны были возникнуть без акта измены. Отсюда возникала трудность: свести Гринева и Пугачева, не опорочив Гринева как изменника. Отрицать в этой постановке вопроса наличия цензурных соображений невозможно».137

Объяснение изменения замысла «цензурными соображениями», несмотря на критическое отношение к этой гипотезе (например, в статье В. Б. Александрова), повторяется и в наше время. Вот почему оправданно стремление Н. Н. Петруниной еще раз вернуться к спорному вопросу и показать «уязвимость» этой точки зрения и ее несостоятельность. Пушкин, пишет она, не мог изобразить дворянина-пугачевца, поскольку «для союза между образованными представителями дворянства и стихийным движением „черного народа“ не было исторической почвы не только в XVIII веке, но и в эпоху декабристов. И Пушкину, как современнику последних, это было прекрасно известно».138 В сущности это повторение точки зрения В. Б. Александрова, которого Н. Н. Петрунина и цитирует.

Справедлива ли подобная критика «цензурной» версии? Да, конечно. Но она, к сожалению, не включает в себя убедительного объяснения причин эволюции пушкинского замысла. Исследовательница решительно заявляет, что не было исторической почвы для союза лучших людей из дворян с «черным народом» ни в XVIII в., ни в эпоху декабристов и что Пушкину «это было прекрасно известно». Но если было известно, то, спрашивается, почему возник первый замысел (в дальнейшем он подробно разрабатывался!), который собственно и определил намерение писать роман о народной войне за свободу; замысел сделать героем дворянина-пугачевца. Ведь нельзя забывать, что от своего намерения Пушкин отказался именно в процессе овладения материалами по истории восстания Пугачева. Следовательно, эволюция главного героя была предопределена не тем, что Пушкину было «прекрасно известно», но изучением восстания, извлечениями из его истории, которые заставили автора романа решительно пересмотреть свои прежние представления о роли в борьбе за свободу оппозиционного, старинного дворянства.

Данное замечание по существу относится и к выводам В. Б. Александрова. Дело ведь не в том, что Пушкин не смог создать реалистический образ дворянина-идеолога, перешедшего на сторону Пугачева, «потому что материалов для создания такого образа не было в самой действительности». Думается, должен быть изменен акцент в трактовке исторической ситуации, исследованной Пушкиным, — он понял более важное: не может быть такого союза. И это было открытием Пушкина, заставившим его категорически и бескомпромиссно корректировать свои прежние взгляды, отказываться от иллюзий, искать новые решения старых проблем, чтобы заглянуть в будущее России с подлинно исторических позиций.

Вот почему «Капитанская дочка» имеет такую трудную и долгую творческую историю — от замысла и первого плана до начала написания романа прошло три года. Работу над ним в 1833 г. пришлось прервать, чтобы заняться изучением архивных и печатных материалов по истории восстания Пугачева. Именно сделанные на основе такого изучения важные идеологические выводы определили дальнейшее развитие замысла романа. Творческие поиски, движение смелой мысли художника-исследователя привели к новому обогащению реализма, сделав его способным угадывать будущее.

2

И снова встает вопрос: чем же обусловлено в конце концов программное изменение замысла Пушкина? Факты убеждают, что решающую роль в отказе от героя — дворянина-пугачевца сыграло знакомство Пушкина с представленными в его распоряжение в феврале 1833 г. архивными материалами по истории восстания. Об этом красноречиво свидетельствует последний план, записанный до знакомства с архивными материалами и датированный 31 января 1833 г. Его главный герой по-прежнему Шванвич — дворянин-пугачевец. Более того, его позиция активного пугачевца подчеркивается: он добровольно «предает» Пугачеву крепость и «делается сообщником Пугачева».