Капитанская дочка

The news of my arrest electrified with horror my whole family.	Слух о моем аресте поразил все мое семейство.
Still, Marya had so simply told my parents the origin of my strange friendship with Pugatch?f that, not only were they not uneasy, but it even made them laugh heartily.	Марья Ивановна так просто рассказала моим родителям о странном знакомстве моем с Пугачевым, что оно не только не беспокоило их, но еще заставляло часто смеяться от чистого сердца.
My father could not believe it possible that I should be mixed up in a disgraceful revolt, of which the object was the downfall of the throne and the extermination of the race of "boy?rs."	Батюшка не хотел верить, чтобы я мог быть замешан в гнусном бунте, коего цель была ниспровержение престола и истребление дворянского рода.
He cross-examined Sav?liitch sharply, and my retainer confessed that I had been the guest of Pugatch?f, and that the robber had certainly behaved generously towards me. But at the same time he solemnly averred upon oath that he had never heard me speak of any treason.	Он строго допросил Савельича. Дядька не утаил, что барин бывал в гостях у Емельки Пугачева, и что-де злодей его таки жаловал; но клялся, что ни о какой измене он и не слыхивал.
My old parents' minds were relieved, and they impatiently awaited better news.	Старики успокоились и с нетерпением стали ждать благоприятных вестей.
But as to Marya, she was very uneasy, and only caution and modesty kept her silent.	Марья Ивановна сильно была встревожена, но молчала, ибо в высшей степени была одарена скромностию и осторожностию.
Several weeks passed thus. All at once my father received from Petersburg a letter from our kinsman, Prince Banojik.	Прошло несколько недель... Вдруг батюшка получает из Петербурга письмо от нашего родственника князя Б**.
After the usual compliments he announced to him that the suspicions which had arisen of my participation in the plots of the rebels had been proved to be but too well founded, adding that condign punishment as a deterrent should have overtaken me, but that the Tzarina, through consideration for the loyal service and white hairs of my father, had condescended to pardon the criminal son, and, remitting the disgrace-fraught execution, had condemned him to exile for life in the heart of Siberia.	Князь писал ему обо мне. После обыкновенного приступа, он объявлял ему, что подозрения насчет участия моего в замыслах бунтовщиков к несчастию оказались слишком основательными, что примерная казнь должна была бы меня постигнуть, но что государыня, из уважения к заслугам и преклонным летам отца, решилась помиловать преступного сына и, избавляя его от позорной казни, повелела только сослать в отдаленный край Сибири на вечное поселение.
This unexpected blow nearly killed my father.	Сей неожиданный удар едва не убил отца моего.
He lost his habitual firmness, and his sorrow, usually dumb, found vent in bitter lament.	Он лишился обыкновенной своей твердости, и горесть его (обыкновенно немая) изливалась в горьких жалобах.
"What!" he never ceased repeating, well-nigh beside himself,	"Как!" - повторял он, выходя из себя. -
"What! my son mixed up in the plots of Pugatch?f!	"Сын мой участвовал в замыслах Пугачева!
Just God! what have I lived to see!	Боже праведный, до чего я дожил!
The Tzarina grants him life, but does that make it easier for me to bear?	Государыня избавляет его от казни! От этого разве мне легче?