Капитуляция

И вкрадчивый голос умолк. А солдат изо всех сил вбил носки сапог в каменистую землю и оттащил тело от обрыва. Его живот лежал на остром камне, отползая назад, он испытал пронзительную боль и едва не потерял сознания, но, стиснув зубы, он выдержал и эту боль. "Жить хочу!" застонал он, когда боль пронзила его тело, но тут он почувствовал, что его подбородок упирается в твердую землю, и он стал отталкиваться назад подбородком, а потом, с уси"

лием отрывая тело от камней, заставил себя встать на колени, потом лечь на спину и откатиться от обрыва.

- Спасен! - сказал он шепотом.

На коленях он подполз к острому камню и пере"

пилил о камень пеньковые путы, снял веревки с запястий и снова обессиленно лег на спину.

Он лежал спокойно; он дышал глубоко, он смотрел в высокое майское небо и видел, какое оно синее и как легко скользят в высоте кудрявые облака.

Но вдруг ему почудилось, что все эти легкие облака собрались внутри его тела и оно отяжелело, а небо потеряло цвет и расплылось. Облака нависли совсем низко над ним. Он почувствовал, как его тело болез"

ненно напряглось, словно вот-вот разорвется.

Весь кошмар, весь ужас последних дней и всей его жизни поднялись в нем, внезапная судорога сотрясла его тело, и пот хлынул изо всех пор. Солдат почувствовал облегчение. "Спасен! - ликуя, подумал он. - Спасен!" Ветерок обдул его и высушил его пот. Пылающее лицо остыло, и тело, которое было только что таким тяжелым, стало совсем легким; юноше показалось, что он летит по теплому воздуху, высоко над пропастью вместе с вереницей облаков. Он блаженно улыбнулся. Он подумал, что когда-нибудь напишет такую картину и назовет ее: "Свобода".

Он изобразит себя совсем одного в синем небе, среди облаков, омываемого прохладным ветром, а внизу страшный непонятный мир: кровь, гной, вонючие язвы. Картина эта парила перед его глазами: симфония синевы и белизны; он видел на картине свои губы, свое тело - он напишет их голубыми, как небо, и на этой голубизне будут только две черные точки, черные, как эбеновое дерево, громадные глаза, обра* щенные в небо, отражающие свет звезд.

"Я напишу такую картину", - подумал он и встал.

Его руки болели, он растер запястья, он вытянул руки вперед и переплел пальцы, так что хрустнули суставы; потом он потянулся, высоко подняв руки и поворачивая их в плечах, напряг все мускулы, словно хотел вылезти из своего тела, совлечь с себя старую кожу, покрытую незримыми струпьями. Позади две смерти, позади война, позади и генералы и суды.

Он выжил и остался на свободе!

- Я свободен! - громко сказал он. - Я свободен!

Он сильно хлопнул в ладони. "Теперь я могу делать, что хочу", - подумал он. Он еще раз потянулся, потом потянулся в третий раз; он подпрыгнул; он нагнулся, взял комок земли, размял его пальцами, понюхал и вытер руки о мундир, он поднял кусок кварца и бросил его в пропасть, он засмеялся, он запел, он засвистел, за одну секунду он совершил множество нелепых поступков, он сделал все, что ему взбрело на ум, сделал все, что захотел. И вдруг как раз в тот миг, когда он снова потянулся изо всех сил, его измученное тело перестало подчиняться ему, и солдат замер, приподнявшись на цыпочки. Он задохнулся, как боксер, который получил сильный удар в живот. Его затошнило, он стал судорожно глотать слюну, лес закачался перед его глазами. Напрасно он делал глотательные движения, он не мог справиться с тошнотой. Он упал на колени, вытянул голову, и его вырвало слюной, желтой от желчи, а ему казалось, что у него вывернется наизнанку все нутро.

Ему стало чуть легче, но он не поднялся с колен.

Он сидел, упершись ладонями в землю, чувствуя себя усталым и больным. Его кидало то в жар, то в холод.