Капитуляция

"Сигарету бы, - подумал он. - Сигарета бы мне помогла". Молодой солдат ощупал карманы мундира, но не нашел сигарет, тогда он вспомнил, что они лежали в мешке для сухарей, а мешок у него отняли жандармы, когда потащили его на холм. Он подумал вдруг, что должен что-то делать, не оставаться же навсегда на этом плато под этими облаками. "Но где я?" - подумал он. Он огляделся. Перед ним отвесный обрыв: спуститься по нему немыслимо. Позади плато переходит в узкую каменистую тропку, а дальше тянется просека; повернувшись, он увидел, что тропка тянется бесконечно далеко. Слева от него, на краю обрыва, рос серебристый бук, и под корнями бука склон, должно быть, круто обрывался, потому что оттуда, где находился солдат, - а он лежал всего в нескольких метрах от бука - склона уже не было видно. Зато справа от себя он видел большой участок склона, хотя был от него гораздо дальше, чем от обрыва слева. Правый склон порос лиственницами, молодыми желтовато-зелеными деревьями; на фоне их желтоватой зелени выделялась более темная полоса, лощинка, должно быть. "Вот где мне придется спускаться", - подумал солдат и неуверенно поднялся. Он подошел к склону, поросшему лиственницей, и стал всматриваться вниз, в лес, который полого поднимался по другую сторону узкой лощины и терялся в далеком тумане. Но когда он вгляделся в даль, внезапный испуг заставил его отпрянуть назад; он упал, и зеленые ветви лиственниц скрыли его, а перед его взором на опушке леса выросли четыре русских солдата. Он с ужасом вглядывался в них, высоких, широкоплечих, освещенных солнцем.

Они смеялись, один из них хлопал себя руками по бокам, хлопал себя по бокам и трясся от хохота. Молодой солдат не слышал этого смеха. Он его только видел, но ему казалось, что этот смех звучит из самой преисподней. В его мозгу мгновенно пронеслось все ужасное о русских солдатах, что он слышал от родителей, от учителей, по радио, что он читал в газетах, что говорили его начальники, что прокричал генерал, который приговорил его к смерти, и лейтенант СС, который привел его к виселице: каждого, кто попадет им в руки, они пытают, давят гусеницами танков, жгут заживо, мало того, они варят в котлах и едят мясо убитых. И теперь он видел их перед собой, и они были вооружены, и они могли поймать его.

"Неужели это люди?" - подумал он. Он видел - они выглядят как люди. Но он не удивился бы, если бы эти смеющиеся солдаты стали на четвереньки, завыли по-волчьи и бросились бы, оскалив зубы, в лес. Ему стало страшно, только теперь он понял:

война проиграна, а перед ним солдаты, которые выиграли эту войну. Он быстро заставил себя оборвать эти мысли. Он увидел, что русские вернулись в лес, и тут ему почудилось, что по лесу стелется низкий серый туман, словно призрачная колонна солдат, серая, предвещающая смерть. "Что это? растерянно подумал он. - Русские? Волки? Дым?" Он напряг глаза, чтобы разглядеть серую колонну, но чем напряженнее он вглядывался в нее, тем сильнее расплывались перед глазами лесная чаща и широкие спины четырех солдат, а потом все слилось в зеленую и тихую лесную темноту. Лес опустел. Молодой солдат остался один.

"Снова спасен, - подумал он, - ну, а теперь прочь отсюда". Он повернулся на пряжке своего ремня, как на оси, пополз к левому склону холма, притаился за серебристым буком и выглянул - теперь уже осторожнее в щель между корнями дерева и камнями. Его лицо превратилось в неподвижную маску. Внизу стояли три жандарма из полевой жандармерии и вглядывались из-под ладоней в плато, прикрывая ладонью глаза от солнца. Молодой солдат прижался к каменистой земле. Странно, он больше не ощущал страха, и его жар тоже прошел. Ненависть сделала его решительным и сильным. Он хотел запомнить лица своих палачей, он напряг все силы, чтобы запомнить их лица. Когда они тащили его на холм, он не сумел разглядеть их лиц. Но теперь он хотел вглядеться в них, теперь он хотел выжечь в.памяти их проклятые черты, чтобы когда-нибудь написать их на холсте. Три морды трехглавого адского пса, сторожевого пса преисподней, вот как он изобразит их: картина уже жила в его воображении, на холсте остались только три пустых пятна, лица его палачей, которых он так и не разглядел. Он напрягся, чтобы разглядеть эти лица, но видел только фигуры в мундирах, лиц он разглядеть не мог - на них падали тени от касок. Солдат посмотрел на их руки.

Он увидел, как лейтенант вытащил из полевой сумки карту, раскрыл ее, разгладил, потом сложил в маленький прямоугольник, он увидел, как их пальцы ползут по карте, как все трое оглядываются и снова смотрят на карту, видно не соглашаясь друг с другом, они спорили шепотом, сильно жестикулируя.

Он видел, что они отодвинулись друг от друга, посмотрели в разные стороны, разглядывая лес, потом снова сблизили головы. Когда он увидел, как они шепчутся, он вдруг подумал: "Они обязательно поднимутся вверх, чтобы сориентироваться", и сразу вслед за этим он подумал: "Самое время смыться отсюда". И еще подумал: "Жаль! Я так и не узнаю, как выглядели мои палачи".