Капкан для медвежатника

–  Давайте, – охотно согласилась Екатерина Васильевна, что вселило в душу надворного советника некоторую надежду на положительный и скорый исход расследования. А вместе с тем и на разные блага в виде продвижения по службе и прибавки жалованья. Такое случается довольно часто, когда запутанное и коварное дело раскрывается с помощью грамотно проведенного дознания.

–  Итак, – Вячеслав Игоревич улыбнулся еще шире и добродушней, – вы понимаете, Екатерина Васильевна, почему вы здесь?

–  Нет. – Кити обворожительно улыбнулась. – Надеюсь, вы мне это объясните, сударь? А то ваш начальник, господин полицеймейстер Федотов, говорил что-то про ограбление банка, но я из его объяснений ничегошеньки не поняла.

–  Не поняли? – Надворный советник продолжал улыбаться, хотя настроение его несколько испортилось. «А с этой дамочкой, похоже, придется повозиться», – подумал Вячеслав Игоревич, глядя в чистые, без тени сомнения глаза Вронской. – Наверное, господин полицеймейстер куда-нибудь торопился, поэтому и не смог объяснить ваше положение более... как это поточнее выразиться... доходчиво, – такое вот словечко решил употребить Боборыкин.

–  А вы? – спросила Кити.

–  Что, я? – не понял надворный советник.

–  Вы никуда не торопитесь?

–  Нет, не тороплюсь, я полностью в вашем распоряжении, – ответил Боборыкин, а сам подумал: «Ой-ой! Видать, крепко мне придется повозиться с этой Вронской». Настроение продолжало снижаться. – И поэтому постараюсь просто и доходчиво объяснить вам ваше положение.

–  Я так рада. – Екатерина согласно кивнула хорошенькой головкой, поудобнее устроилась на стуле и подперла подбородок рукой, приготовившись слушать.

Увидев такую позу Вронской, Боборыкин опечалился совершенно, а его настроение упало до самой нижней отметки. Но виду, конечно, он не показал. Судя по всему, разговор с подозреваемой предстоял долгий и упорный. И не факт, что ее, как подозреваемую, удастся перевести в разряд подсудимых.

–  Итак, разъясняю, – обстоятельно начал надворный советник, – вы находитесь здесь в связи с подозрением в соучастии кражи секретных документов из сейфа Императорского Промышленного банка...

–  Простите, а кто подозревается в этом соучастии? – невинно сморгнула длинными ресницами Кити.

–  В первую очередь вы, госпожа Вронская, – ответил Боборыкин.

–  Я-а-а? – Недоумение казалось искренним. – Подозреваюсь за соучастие в краже?! Вы что-то путаете.

–  Мне не пристало путать, – как можно спокойнее и даже с легкой насмешкой ответил надворный советник.

–  Это какая-то ошибка!

–  Не думаю. – Боборыкин пошелестел бумагами и отыскал нужную. – У нас имеются показания управляющего банком господина Заславского, где он признается в изъятии документов из сейфа банка по вашей, госпожа Вронская, указке.

–  Указке? – Бровки Екатерины Васильевны взлетели вверх. – А он что, мальчик несмышленый?

–  Ага, – заметно повеселел Боборыкин. – Значит, вы признаете, что это по вашей просьбе господин Борис Яковлевич Заславский, управляющий Императорским Промышленным банком, вскрыл сейф и похитил секретные документы?

–  Ну что вы, конечно, не признаю, – мгновенно последовал насмешливый ответ.

–  То есть?

–  То есть не признаю, что по моей просьбе господин Заславский похитил какие-то там документы. Просто не было никакой просьбы, – спокойно произнесла Вронская.

–  И, конечно, никаких документов он вам не передавал, и вы их не прятали? – с большой ехидцей спросил Боборыкин.

–  Конечно, не передавал и не прятала, – как само собой разумеющееся ответила Кити.

–  Сла-а-авненько, – протянул надворный советник. – Выходит, вы в этом деле ни сном ни духом?

–  Вот, – встрепенулась Вронская, – в самую точку попали: ни сном ни духом, господин следователь.

–  И Борис Яковлевич Заславский вам не знаком? – спросил Боборыкин вкрадчиво, надеясь на отрицательный ответ, чтобы тотчас уличить Вронскую во лжи.

–  А вот тут я должна вам признаться, – лицо Кити приняло вдруг строгое и весьма печальное выражение, – что с господином Заславским, Борисом Яковлевичем, я знакома. И хорошо знакома, даже слишком.

Кити вздохнула.

–  Хорошо знакомы? – притворно удивился надворный советник. – Да вы что?

–  Именно так. – Екатерина Васильевна покачала головой и добавила: – К моему большому сожалению.

–  Что так? – вежливо поинтересовался Боборыкин.

–  Да лучше бы я его вовсе не знала, – просто ответила Екатерина Вронская.

–  Отчего же вы так злы на него? – продолжал спрашивать надворный советник.

–  Видите ли, – Вронская замялась, но только буквально на секунду, – господин Заславский был моим любовником...

Теперь уже брови надворного советника Боборыкина взлетели вверх. Чтобы вот так, без всякого нажима, светская дама с положением призналась в любовной связи с женатым мужчиной, – в его практике подобное случилось впервые. Не то чтобы она поставила его в тупик или ввела в смущение. Но услышать вместо «нет, я его не знаю», или на худой конец «мы виделись с ним несколько раз в театре» такое недвусмысленное признание, – к такому развитию дознания он был не готов.