Капкан со всеми удобствами

– Эспрессо, капучино? – Ответить Фаине Ильиничне мы не успели.

– В чем дело? – раздался мелодичный женский голос от двери, подкрепленный мужественным «Р-р-р… ав!».

Любезные улыбки медленно стекли по нашим лицам. Цезарь – подлиза – предательски давал понять хозяйке, что персоны хоть и занюханные по всем правилам, но кто их знает?..

Девица, неслышно явившаяся нашему взору, напоминала Мальвину. Даже длинные белые волосы отдавали голубизной – очевидно, от голубой шелковой пижамы. В огромных голубых глазах не было ни растерянности, ни изумления. Честно говоря, в них вообще ничего не было. Оленька, очевидно, только что встала с кровати.

– Деточка, хочешь кофе? – с обожанием глядя на дочь, спросила Фаина Ильинична.

– Я спрашиваю, в чем дело? – спокойно повторила деточка, и морда Цезаря окончательно посуровела.

– Звонили из охраны, женщины хотели что-то с тобой согласовать по поводу летних садовых работ. Извини, пожалуйста, детка. Я не хотела тебя будить. Если правильно поняла, ты что-то там переплатила…

– Здравствуйте, – неожиданно залепила Наталья Ольге и тут же развернулась к Фаине Ильиничне: – Два капучино, пожалуйста.

Девица на приветствие не ответила, зато, артистично тряхнув головой, твердо заявила:

– Я ни с кем никакие переговоры вести не собираюсь. Разницу можете оставить себе. – Правая щека, дернувшись, оживила излишне спокойное лицо. Цезарь тоже дернулся было к нам, но почему-то остановился.

– Уберите своего Цезаря, – сквозь зубы процедила Наталья. – У меня рядом с машиной сидит Клеопатра. Ваш пес по сравнению с ней – мелочь собачья. По свистку она бетон прошибет. Дайте спокойно выпить кофе… – И подруга пренебрежительно отвернулась от «Мальвины».

Цезарь с интересом склонил голову набок.

Я тоже решила напомнить о себе:

– Спасибо за заботу, но мне кофе не надо… Ольга Григорьевна, перед смертью Тимофеев передавал вам привет. Не могла не исполнить его последнюю просьбу. Всю неделю покойный беспокоил. – Я уже поняла, что не ошиблась в своих предположениях, и чувствовала, как накапливается раздражение. Плохой признак – сгоряча могу такого нагородить!

«Мальвина» очнулась, глаза ее сузились, пухлые губы зло искривились. Она, бросив мне резкое: «Идите за мной», порывисто развернулась и пошла в глубину холла. Цезарь проследил за моим передвижением и поплелся завершающим.

– Садитесь, – хмуро бросила хозяйка, кивнув на кресло у камина.

Сама осталась стоять, скрестив на груди руки и глядя в широкие арочные окна. Очень жаль. Хотелось бы видеть выражение ее лица. Ольга молчала. Я – тоже. Уставилась в другие окна – с боковой стороны. Минут через пять Цезарь зевнул и лег у ног хозяйки. И все же первой не выдержала она:

– Что вы от меня хотите?

– Правды, но вы мне ее не скажете. Зато скажу я. Только не надо резкой реакции. Может получиться так, что самое страшное у вас впереди… Этим летом ваш муж, но по вашей просьбе заключил договор с фирмой «Купава» на проектирование и производство дизайнерских работ здесь, на вашем земельном участке. Вы не любительница суеты и грязи, поэтому на время производства работ уехали отдыхать… – «Мальвина» оглянулась. Во взгляде ее сквозило любопытство, бледное лицо порозовело и несказанно похорошело. – Да-да, – пробормотала я, – уехали отдыхать, поскольку по вашему виду не скажешь, что вы нуждаетесь в услугах врача.

– Ну и что из всего этого следует? – усмехнулась девица.

Кажется, она начала успокаиваться, подошла к каминной доске, поправила на ней фотографию в рамочке. Удачный снимок – какой-то плотный мужчина, очевидно покойный муж, годившийся Оленьке в отцы, по-хозяйски обнимал ее за плечи. На заднем плане виднелись заснеженные вершины гор. Из рук смеющейся Оленьки падали какие-то цветы.

– Павел Андреич должен был проследить за ходом работ – он предпочитал это делать сам, не доверяя никому, – а потом присоединиться ко мне…

– Он не присоединился, – тихо дополнила я. – Погиб по неосторожности: именно из-за неусыпного контроля за ходом работ…

– Почему Тимофеев говорил обо мне? – Вопрос прозвучал так резко, что Цезарь вскочил с места и насторожился.

«Глупый вопрос, – самодовольно подумала я. – Ольге следовало сказать, что она ничего не понимает и человек по фамилии Тимофеев ей не известен».

– Так вот! – В голосе «Мальвины» появились нотки торжества. – Я не знаю никакого Тимофеева. Вас послала Катерина! Не мытьем, так катаньем пытается сфабриковать дело об убийстве отца? Ей не дает покоя мысль, что она отхватила не слишком жирный кусок? С нее хватит. Пусть посидит на диете! – Ольга зло рассмеялась.