Капли дождя

Они пока и предположить не могли, что задумала бабушка Алариса.

…Элиза мирно спала в своей кровати. Время от времени она чихала: запахом гари пропитались ее волосы и даже, кажется, кожа. Но девочка была совершенно счастлива, хотя еще не вполне понимала, что такое счастье.

Аларис не спал, не мог уснуть: какое-то чудесное чувство теснило грудь, заставляя слезы наворачиваться на глаза. Хотя он ведь мальчик, он не должен плакать! И Ал сердито тер лицо, заставляя слезы уйти. Он тоже не знал, что это щемящее чувство и есть счастье. Счастье, когда кто-то остается с тобой рядом, хотя мог просто убежать. Счастье, когда кто-то смело встает на твою защиту.

«И я всегда буду защищать тебя, Элиза. Всегда буду защищать!» – думал он, глядя в потолок.

Глава 18

– О, Аларис…

Я взяла его лицо в ладони, вглядываясь в такие знакомые черты, и силилась вспомнить хотя бы что-то из своего раннего детства. На секунду мне показалось, что я вижу тоненького темноволосого мальчика, который замер в кресле, прижимая к груди толстую книгу. Он смотрел на меня удивленно и в то же время с надеждой. Но на самом ли деле я вспомнила его или вообразила теперь, после подробного рассказа, понять было невозможно.

Так или иначе, это все правда. Я его невеста. Подумать только…

Я вспомнила нашу первую встречу после стольких лет и закусила губу. Он наклонился ко мне, чтобы помочь открыть дверь, а я шарахнулась в сторону. Аларис внешне оставался совершенно спокоен, но уверена, что внутри у него все перевернулось. «Не нужно меня бояться», – так он сказал. Маленькая Элиза никогда бы так не поступила, а я…

Вик! О боги. Мой жених стал свидетелем того, как я милуюсь с другим, и ничего не мог сделать. Страшно представить, что он чувствовал при этом.

– Ал… Ты ведь не просто так стал куратором моего курса, да? – догадалась я.

Он кивнул и поцеловал кончики моих пальцев.

Вот, значит, каков был план бабушки – что может быть более естественным, чем стать куратором первого курса, на который поступила учиться его невеста. Присмотреться к ней, понять, каким человеком она выросла, и попытаться потихоньку наладить отношения. Вот только я едва все не испортила.

– Ал, ты тогда приехал в наш замок, чтобы отказаться от меня? – спросила я мгновенно осипшим голосом, сообразив теперь, о каком договоре шла речь.

– Да, Элиза. Я был уверен, что сделаю тебя несчастной. Не хотел, чтобы ты связала свою жизнь с человеком, который тебе неприятен…

Даже сейчас ему трудно было произнести эти слова, будто на секунду прошлое вернулось и я увидела Алариса, который понял, что его невеста ему не достанется. Тот поцелуй в щеку, который на самом деле был для меня предвестником настоящего чувства, для Алариса стал чем-то вроде прощания. Он думал, глупый, что я никогда не смогу его полюбить. И этот поцелуй пробудил дремлющую страшную силу… Но последней каплей стал поцелуй с Виком у костра. Что же я натворила! Если бы я только могла отмотать все назад!

Я ухватилась за его ладонь, прижала ее к своей щеке, словно хотела каждой клеточкой тела ощутить: вот он, мой любимый, он жив, он рядом.

– Я твоя навсегда, – прошептала я. – С договором, без договора. Неважно.

Я надеялась, что он поймет. Потянула край покрывала, так, что оно снова поползло с плеча, но Аларис поцеловал мою обнаженную ключицу, отчего у меня внутри все испуганно и сладко сжалось, и положил свою руку на мою, останавливая.

– Элиза, стой…

Однако, увидев, как задрожали мои губы, принялся целовать и гладить. Он провел по моим волосам, откидывая их со лба, по голым рукам, покрывшимся мурашками. Наши губы слились в поцелуе, который становился все более требовательным и горячим. Я вся подалась навстречу, но Аларис замер, глядя на меня, осторожно прикоснулся указательным пальцем к губам, очерчивая их контур. Я видела, он запрещает себе продолжать. Ал тяжело дышал, и я точно знала: он хочет большего, но сейчас не позволит себе этого.

– Элиза… Знаешь, как все происходило бы, не случись этих событий?

Я качнула головой, говорить уже не могла.

– Я был бы твоим куратором все шесть лет. Если бы ты даже узнала, что я твой назначенный жених, и полюбила бы меня, все, что мы смогли бы себе позволить в это время, – танцевать иногда и держаться за руки. И поверь, это не так уж плохо.

– Нет, не плохо… – прошептала я, представив.

Как тогда, на горе Воздушников, когда он держал меня за руку. «Не оборачивайтесь, Элиза»… Никто бы не узнал, кроме нас. Но у нас была бы эта маленькая и сладкая тайна. Один танец на балу – куратору позволено это. Прикосновение рук, когда никто не видит. Букетик полевых цветов в кувшине на моем столе. Никто бы не узнал о нашей любви, никто бы не догадался, но я бы каждый день засыпала и просыпалась счастливой.