Капля крепкого

Только не сейчас. Есть много других людей, которым я мог позвонить, и они живут не на Лиспенард-стрит, а гораздо ближе.

Однако я был ограничен в выборе, мог воспользоваться лишь теми номерами, что хранились у меня в бумажнике. Время от времени кто-то совал мне визитку или записывал номер на клочке бумаги, для них всегда находилось место в бумажнике. Хранил я их там ровно до той поры, пока не удавалось переписать в миниатюрную записную книжку размером с визитную карточку. Туда я вносил номера телефонов анонимных алкоголиков и места встреч, которые они посещают. Книжка лежала рядом с телефоном в гостиничном номере, чтобы была под рукой, если вдруг захочу кому-то позвонить. Но я очень редко звонил анонимным алкоголикам, за исключением Джима. И все же полезно иметь такую книжку, хотя бы для того, чтобы переписывать в нее новые телефонные номера, скопившиеся в бумажнике.

И вот теперь мне понадобилось позвонить кому-то из них, и у меня было полно номеров, но все они находились в маленькой записной книжке, а сама она осталась в комнате. И если я хочу найти собеседника и компаньона, придется вернуться в гостиницу, а это невозможно. И тогда я решил воспользоваться тем, что есть в бумажнике. Визиток и записок совсем немного, и первым попался телефон Марка Мотоцикла. Я застал его уже на выходе из дома, и он сказал — без проблем, ему все равно делать нечего, а если и есть, с этим можно подождать. Где меня лучше перехватить?

Я сообщил, что встречу его у гостиницы, и ко времени, когда прошел до нее четыре или пять кварталов, он уже был на месте, стоял и ждал со своим мотоциклом. Мы вошли в холл на первом этаже, и он заметил, что раз сто проходил мимо этой гостиницы, и ему всегда было любопытно, как оно там, внутри. Вообще-то ничего, выглядит симпатично, и я согласился с ним, сказал, что да, очень даже неплохо.

Дверь в мой номер была заперта, и, вставляя ключ в замочную скважину, я вдруг представил, что комната пребывает в том же виде, в каком я ее оставил сегодня утром — без бокала и бутылки на столе. И запах виски тоже отсутствует. И что Марк в сапогах, кожаной куртке и шлемом под мышкой, будет сочувственно кивать и говорить со мной тихо и ласково, как врач-психиатр с больным. Успокаивать меня, уговаривать не принимать все так близко к сердцу.

Я так живо представил себе картину, что отпирать дверь сразу расхотелось. Но разумеется, пришлось ее открыть. Мы вошли, и все было на месте — раскупоренная бутылка «Мейкерс Марк», бокал, наполненный почти до краев, стул, развернутый сиденьем к двери, и еще всю комнату наполнял острый запах виски.

— Мать моя женщина… — пробормотал Марк.

— Вот и я тоже. Вошел и увидел.

— Бог ты мой, а запах! Похоже, дистиллированное пойло, чтоб его. И будто исходит не только из стакана.

— Сильный запах, правда?

Он прошел мимо меня, приблизился к постели.

— Иди-ка сюда, Мэтт. Ты только глянь.

Вот почему запах был так силен. Подушка и матрас были пропитаны виски. Мой незваный гость вылил мне на постель целую бутылку виски.

Я отвернулся, подошел к столу. В бутылке не хватало лишь двух унций, этого явно недостаточно, чтобы наполнить бокал. Выходит, он зашел ко мне в номер с бокалом и двумя бутылками виски. Вылил содержимое одной мне на кровать и оставил спиртное, чтобы напиться.

— Глазам своим не верю, друг. Кто мог сотворить такое дерьмо?

— Стив, — ответил я.

— Так ты знаешь этого парня?

— Нет, только имя.

Он удрученно покачал головой, и оба мы стояли какое-то время, переваривая все это.

— Ладно, Мэтт. Первым делом бутылка и стакан, — наконец произнес Марк.

— Правильно.

— Хочешь, чтоб я…

— Нет, нет, я сам.

Я взял бокал и понес его в ванную. Держал на расстоянии вытянутой руки, словно змею, готовую в любой момент извернуться и укусить меня. А затем выплеснул содержимое в раковину и пустил воду, чтобы смыть виски окончательно. Потом поднес бокал к крану, тщательно прополоскал его и бросил в мусорное ведро. Вполне приличный бокал и совершенно безопасный теперь, когда я удалил из него остатки виски. Но на кой черт он мне?

Потом я вернулся за бутылкой. Вылил виски в раковину, долго лил воду из крана, чтобы все до последней капельки исчезло в канализации. И бутылку прополоскал. Марк протянул мне крышечку, и ее я тоже долго держал под краном, прежде чем закрыть бутылку. А затем бросил ее туда же, в мусорку, где лежал бокал.

— Вот так-то лучше, — кивнул Марк. — Теперь напиться будет трудновато. Придется спускаться в канализацию, а тамошние аллигаторы уже небось все вылакали. И не прочь тобой закусить.

— Прямо гора с плеч, — пробормотал я.

— Теперь надо что-то делать с кроватью. Спать на ней нельзя.

— Нет.

— А тут есть портье или кто-то, кто мог бы это вынести?

— Нет, в этот час никого.

Мы стояли в раздумье.

— Знаешь, — прервал молчание Марк, — матрас все равно пропал. Вонь из него уже никогда не выветрится. Будет всю дорогу вонять виски.

— Понимаю.

— Подушке тоже кранты. Промокла насквозь.

— Да уж.

Марк подошел к окну, распахнул створки.

— Еще повезло, что кровать односпальная, — заметил он. — С двуспальной я бы не справился.

— Думаешь?…