Карающая длань

Киммерия… Иногда Конан всерьез начинал задумываться, не послать ли ко всем демонам заманчивые, но продажные и смердящие города полуденных стран, и не вернуться ли назад, к дикой и свободной жизни на заснеженных горных лугах. Интересно, остался ли жив хоть кто-нибудь из его клана? Перед мысленным взором варвара точно в туманной дымке проплывали вроде бы давно забытые, но все же заботливо сохраненные памятью суровые лица – мать, отец, соплеменники и друзья… Ваниры, с которыми он отправился в свой первый поход… Внезапно из каких-то глубин возникло обрамленное растрепанными желтыми волосами лицо асира с рыжими обвисшими усами и небольшим шрамом. Бездумная спокойная улыбка Конана исчезла, сменившись кривой ухмылкой. Надо же, сколько лет прошло, а он все еще помнит этого типа, своего первого кровного врага, впервые в жизни заставившего гордого шестнадцатилетнего мальчишку из вольных горских кланов сполна испытать горечь поражения и собственное бессилие. Синфьотли. Да, его звали именно так.

Застарелая ненависть, внезапно вспыхнувшая с новой силой, заставила Конана в бешенстве стукнуть кулаком по жалобно хрустнувшему подоконнику. Из горла киммерийца вылетели невнятные хриплые звуки.

Проходившие внизу купцы удивленно задрали головы, но, увидев мрачного варвара, тут же потеряли всякое любопытство и прибавили шагу, торопясь отойти подальше.

Так прекрасно начавшееся утро перед дальней дорогой оказалось слегка подпорчено невовремя подвернувшимся воспоминанием, и, слегка поругивая себя, Конан принялся собирать раскиданные по комнате вещи, складывая их в потрепанный дорожный мешок.

Он уже почти закончил, и сейчас натягивал кольчугу, когда дверь в комнату с грохотом распахнулась – похоже, ее пнул человек бывший не слабее киммерийца и настолько же раздраженный. Этим «кем-то», как и следовало ожидать, оказался новоиспеченный сотник. Варвар, не оглядываясь, бросил через плечо:

– Эрхард, ты как, вложил всю имевшуюся силушку в этот удар, или у тебя еще осталось?

– Так-то ты приветствуешь друзей? – недовольно буркнул Эрхард. – Тоже мне, новый один остряк выискался! Все равно до Веллана или до моего племянничка, чирей ему на задницу, тебе далеко, – сотник подошел к столу, заглянул в кувшин и с тоской протянул: – Даже пиво все вылакал…

Конан, туго затянув изрядно полегчавший мешок, забросил поклажу за спину и направился к выходу. Эрхард разочарованно повертел в руках не оправдавшую его надежд посудину и кинул ее за спину, в оставшееся распахнутым окно. Снизу послышался удар, звон разлетающихся черепков и впридачу – чьи-то злобные вопли. Киммериец удивленно оглянулся, но Эрхард стоял с самым невинным видом, увлеченно разглядывая ползущего по стене крупного таракана. Конан усмехнулся и поскреб косматый затылок.

– Что стоишь, как пень? – немедленно набросился на варвара сотник, выталкивая из комнаты и не давая заметить отсутствия на столе злополучной посудины. – И чешешься, словно блох набрал! Шевелись! Да, кстати, ты бы хоть побрился… Или бороду решил отращивать?

Конан недоуменно пожал плечами, не понимая, какая муха укусила Эрхарда, и озабоченно провел рукой по подбородку. Действительно, щетина еще та. Придется на ближайшем привале поработать кинжалом…

В пустовавшем дворе, перекликаясь и хохоча над чем-то, строился в шеренгу весь достопамятный десяток охотников на оборотней, включая и Селену, очень эффектно смотревшуюся в новенькой легкой серебристой кольчуге. За спинами воинов переминались с ноги на ногу фыркающие лошади, выбрасывая в такт дыханию клубящиеся облачка теплого пара.

Конан перебросил мешок с вещами через седло своего каурого конька и встал первым справа в наконец выровнявшемся строю.

Эрхард оглядел замерших подчиненных грозным взглядом из-под свирепо насупленных бровей и неторопливо прошелся перед маленькой шеренгой. Отряд, как и полагалось по уставу, затаил дыхание и пожирал начальство глазами, за исключением Конана и Эртеля, взгляды которых были откровенно издевательскими.

Внезапно сотник остановился и окинул вытянувшихся в струнку воинов странным и вовсе не подходящим к моменту взглядом, в котором смешались ласка и усталость.

– Ребята, – негромко начал он, заставив всех прислушаться. – Надеюсь, все понимают, что предыдущий месяц мы, считайте, маялись дурью? Из нынешнего похода вернется от силы половина, если не треть отряда. Если кто хочет остаться – он может сделать это сейчас, и я клянусь, что никто из нас не осудит его, – голос Эрхарда неожиданно сорвался и он резко отвернулся. Не шелохнувшийся строй молчал. Сотник справился с собой и, оглядев напряженные и сосредоточенные лица воинов, улыбнулся:

– Все остаются? Тогда – по коням. Нас ждут великие дела!

Шумная кавалькада рысью пронеслась по заросшему померзшим бурьяном двору, мимо немногочисленных зевак, вышедших поглазеть и кричавших вслед пожелания удачи и счастливого возвращения, миновала полуразвалившееся воротное укрепление и вылетела на Гиперборейский тракт.