Карающая длань

Первым с этой задачей справился Эрхард, швырнул свое барахло в большую корзину под столом и нырнул в парную. Оттуда сразу послышался его возмущенный голос:

– Брысь отсюда! Вы и так уже сколько здесь торчите!

Из парной, толкаясь и хихикая, вылетели тройняшки-оборотни. Конан вспомнил, что так и не спросил, как их зовут, но исправить это упущение не успел – парни быстро оделись и выскочили наружу.

Один за другим за маленькой дверью исчезли Эртель, Эмерт, неразлучные гандеры и Хальмун. Веллан, широко распахнув дверь и стоя на пороге, восторженно застонал:

– Боги, сколько ж я в хорошей бане не мылся!

Конан остался последним – он никак не мог разобраться со своими вещами, а особенно с мечом, который некуда было повесить. Из-за двери доносились веселые вопли, плеск разливаемой воды и хлесткие удары. Происхождение большинства звуков было понятно, но удары несколько озадачили киммерийца, никогда не бывавшего в настоящей бритунской бане, и он, раздраженно пошвыряв одежду, осторожно приоткрыл дверь.

Его глазам открылась довольно большая комната с закопченными стенами с грудой раскаленных камней – очагом – в центре. Рядом стояли два пузатых бочонка, над одним поднимался пар, скапливаясь под потолком в медленно перемещавшиеся клубы. Вдоль стен шли широкие трехъярусные лавки-полки. Воздух был таким горячим, что даже привыкший к раскаленному дыханию пустынь варвар поначалу едва не задохнулся, но через некоторое время привык и огляделся.

На одной из полок Эрхард наяривал веником из дубовых листьев своего любимого племянника, а тот слегка подвывал от удовольствия. Заметив мнущегося у порога киммерийца, десятник хмыкнул и окликнул его:

– Конан, не стой как столб, бери ушат, делай себе воду по вкусу и иди сюда. А ты вставай, нечего разлеживаться! – и Эрхард шлепнул младшего родственничка веником по голове.

Конан, следуя совету, набрал полный ушат горячей воды и залез на полок рядом с Эрхардом.

– Э-э, нет, – помотал головой десятник. – Воду поставь на второй полок, моются обычно там, отдыхают на первом, – тут он наклонился к лежавшему на нижней лавке зингарцу и озабоченно позвал: – Вальсо, ты еще живой?

Получив слабый, но несомненно утвердительный кивок, Эрхард продолжил:

– А парятся на третьем… Эртель, я же сказал – сгинь! Иди мыться, а я пока займусь этим бестолковым варваром. Давай ложись! Эй, кто-нибудь, поддайте парку!..

Конан блаженно вытянулся на гладком отполированном дереве, а десятник начал охаживать его веником. Волны раскаленного воздуха приятно горячили тело, выгоняли из него усталость и хворь, все мышцы расслабились…

Когда варвар, пошатываясь, выбрался из парной, ему показалось, что он заново родился. Кожа была протерта почти до дыр и стала гладкой, как у младенца, а пропарили его почти до костей.

«Да, – мысленно согласился киммериец с утверждениями Эрхарда и Веллана, – настоящее мытье все-таки только в бане…»

На столе в предбаннике кроме свертков с чистой одеждой появилось и еще нечто новенькое – пузатый запотевший жбан и большая деревянная кружка. Конан вышел первым, остальные еще мылись, а потому бочонок сейчас целиком принадлежал ему. Варвар приподнял крышку и осторожно понюхал – так и есть, отличное ячменное пиво!

Налив себе полную кружку, Конан плюхнулся на лавку и подумал, не окунуться ли в пруд? Вон Эртель и Хальмун несколько раз бегали туда-сюда…

Пока он так размышлял, потягивая горьковатый терпкий напиток, дверца парной приоткрылась и оттуда высунулась мокрая и взъерошенная голова Эртеля.

– Ребята, варвар уже пиво хлещет! – возмущенно заорал он. – Давайте быстрее, а то нам ничего не достанется!

В предбаннике тут же стало тесно и шумно. Все толкались и лезли к жбану, возникла маленькая потасовка – Эртель и Веллан совместными усилиями попытались отобрать у Конана кружку, но им не повезло и пришлось пить прямо из бочонка.

Аккуратно разложенные свертки кто-то предусмотрительно пометил клочками пергамента с именами. Так как читать умели не все, Эртель начал их раздавать, а точнее – быстро разбрасывать, нарочно путая всех. Конану досталась домотканая серая рубаха, куртка из оленьей кожи с бахромой и такие же штаны. Само собой, никто и не подумал выстирать свою старую одежду – Эрхард велел бросить все в корзину, а потом он пришлет служанку заняться этим барахлом.

В доме уже было все приготовлено для встречи гостей. В трапезную вытащили большой длинный стол, на котором чего только не стояло: запеченный целиком молочный поросенок и зажаренный на вертеле вепрь, тушеная под чесночным соусом оленина и куриные котлетки, суп из потрохов и жареные с луком грибы, ячменные хлебцы и пирожки со всевозможной начинкой… Возле каждой тарелки возвышались два кувшина с разными сортами пива. Вина оказалось немного – всего пять бутылок на весь стол.

Селена, как хозяйка, заверила всех, что еда на столе будет пополняться, а пива у них восемь сортов и каждый может наполнить опустевший кувшин из бочек в углу. Дальнейшие ее слова потонули в громком чавканье и хрусте – отряд набросился на еду.