Карающая длань

Конан не хотел сразу же переводить разговор на интересующие его вещи, боясь, что и без того не особо разговорчивый трактирщик замкнется или пошлет его подальше, но все же рискнул спросить:

– А в последнее время у вас не происходило чего-нибудь… странного?

Ревальд насторожился и с подозрением покосился на варвара.

– Чего это тебя так интересует?

– Королевская служба. Только тс-с, – заговорщицки прошептал Конан, поднося палец к губам.

– Так бы сразу и сказал, – нисколько не удивился, а даже обрадовался трактирщик. Он допил остававшееся в кружке пиво и поудобнее облокотился о стойку, сделав киммерийцу знак наклониться поближе.

– Странное, говоришь? Было дело… Началось все с полмесяца назад. Ты ведь знаешь, что Хезер – последнее поселение на Гиперборейском тракте? Дальше, до самого Грааскаля тянутся лишь леса да пепелища. Так вот, зачастили в ту сторону одиночные всадники. Сначала по одному, по двое, а дня три назад хлынули сплошным потоком. Но что непонятно – сегодня, кроме вас, никто по дороге не проезжал!

– Да? – прикинулся донельзя удивленным Конан, ликуя в душе. Сведения не врали, след, еще теплый, был прямо перед охотниками…

– Чистая правда! – приложил руку к сердцу Ревальд и, опасливо покосившись на потолок, добавил: – Порази меня Митра, если брешу!

– Рассказывай дальше, – перебил его киммериец, видя, что трактирщик готовит целую клятвенную речь. Ревальд на некоторое время замер с открытым ртом, затем тряхнул головой, собираясь с мыслями, и продолжил:

– Едут, значит… Почти все у меня останавливались, я даже считал – семь десятков и шесть. Сами надменные, слова лишнего не скажут, плащи, как на подбор, черные… Тьфу! – он в сердцах сплюнул на стойку, и, тут же опомнившись, вытер плевок тряпкой. – Пиво пили, ужинали, на чаевые не скупились, но все одно противно…

– Понятно, – протянул Конан и хотел уже было вернуться к столу, но вспомнил кое-что и вернулся:

– Ты говорил, дальше по тракту никто не живет? Почему?

Трактирщик оглянулся и сделал охраняющий жест:

– Грааскаль – дурное место. Там, высоко в горах, полно разрушенных и заброшенных храмов давно позабытых богов. Говорят, у гномов там копи… Раньше в предгорьях селились люди, но после появления Чернолицых они частью сгинули, частью бежали в Бритунию. Поселения заброшены… – Ревальд сокрушенно махнул рукой. – И в них обитает всякая нечисть. Не советую туда лезть. Из десяти рискнувших сунуться в брошенные деревни только один возвращался живым, и из десяти вернувшихся – только один сохранил разум. Самое безобидное из той дряни, что там обитает – ящерицы дрохо. Здоровенная тварь длиной шага в три-четыре, шкура белая, мохнатая…

– Мохнатая? – вот теперь Конан действительно удивился, о волосатых ящерицах ему раньше слышать не доводилось.

– Ну да, длинный густой мех. Чего туда люди-то лезут, на прогулку что ли? – ухмыльнулся Ревальд. – Шкуры на рынках идут один к одному – сколько потянет на вес, столько и золота получишь. Да и мясо дрохо ничего. Они теплокровные, а на вкус почти не отличаются от хорошей свинины.

– Полезные животные, ничего не скажешь, – согласился Конан.

– Единственная помеха, – вкрадчивым голосом сообщил трактирщик, – у дрохо полон рот зубов размером с хороший кинжал и дружелюбием, насколько известно, они не отличаются.

– А-а, – поднял брови киммериец. – Тогда ясно… Давай еще по кружечке?

По-зимнему быстро темнело. Начавшийся еще утром снегопад усиливался, крупные белые хлопья кружились в стылом воздухе, садились на крупы лошадей и таяли, сбегая вниз ручейками воды. Животные недовольно дергали шкурой, фыркали, переминаясь с ноги на ногу и помахивая хвостами.

Конан, случайно глянув в приоткрытую кем-то из служанок дверь, выругался:

– Кром! Наши лошади! Они же замерзнут!

Воины переглянулись. Они уже наелись и напились до отвала, впав в сонливое состояние. Все понимали, что варвар прав, но никому не хотелось вставать и вылезать из теплого трактира наружу, в холод и снеговерть. Гандеры потупили взгляды и молча вертели в руках недопитые кружки. Хальмун положил голову на руки и сделал вид, что крепко спит, для пущего правдоподобия тихонько похрапывая. Эрхард пристально следил за ползущей по стене полудохлой осенней мухой. Эртель, ухмыляясь до ушей, показывал пальцем на Конана: мол, ты предложил – ты и делай.

Лишь один человек не отвел взгляда – невозмутимый Эмерт. Боссонец молча поднялся, отодвинув кружку и тарелку с недоеденным жарким, набросил полушубок и вышел на улицу. Конан последовал за ним.

Порыв ветра швырнул им в лица пригоршню мокрого, липкого снега. Варвар расхохотался и утерся рукавом. Разгулявшийся снегопад опять напомнил ему Киммерию.

Каурый конек, названный Конаном Вихрем, встретил хозяина радостным ржанием и ткнулся теплой мордой в ладони – не принес ли чего вкусненького? Варвар протянул ему кусок захваченной с собой лепешки, и конь, благодарно покосившись на человека огромным темным глазом с хитрыми искорками, аккуратно, одними губами взял угощение, аппетитно зачмокав.