Карамело

– Мы говорим о шелковых rebozos, Papá? – отвечает Папа. – Я хочу купить такую Лалите.

– А я говорю, что такой больше не найти, Нарсисо. Скажи ему. Пусть лучше купит на рынке хлопковую шаль, правильно я говорю? Нет нужды тратиться на то, что она не будет носить, пока не повзрослеет. А что, если она вырастет и не захочет этого? И что тогда, а? Оставит себе на похороны? А там у вас носят их? Вот уж не думаю. Все вы такие модники. Да что говорить, моя родная дочь не хочет, чтобы ее видели в rebozo. А следующее поколение будет смотреть на них как на тряпье, пережиток прошлого, замену скатерти или, прости Господи, постельного покрывала. Если ты действительно отыщешь настоящую шелковую шаль, то лучше купи ее для своей матери. Я одна смогу оценить ее по достоинству.

– Прислушайся к матери, Иносенсио. Дьявол больше знает по опыту…

– …чем по своей дьявольской природе. Знаю, знаю.

После кофе и сладкого cuernito[77]

Маленький Дедуля успокаивается и, довольный, отпускает свою обычную шутку:

– Я сплю. И после того так хочу ееееесть. Потом ем. И после того так хочу спаааать!

– А ну все вы, убирайтесь отсюда! – ругается Бабуля, выпроваживая нас из столовой при помощи своей шали, словно мы мухи какие. – Ну как можно убрать со стола, если все только и делают, что сидят за ним?

Пришло время дневного сна. Дом наконец успокаивается, во всех комнатах тихо, в тех, что наверху, и тех, что внизу, тихо даже во дворе. Весь мир спит. Как только Оралия перемывает посуду после обеда, Бабуля отправляется к себе. Дверь спальни захлопывается, в замке дважды поворачивается ключ. Стучать никто не осмелится.

– Никогда не тревожь свою бабушку, когда она спит, поняла? Никогда!

Нам, по другую сторону двери, слышно, как храпит Маленький Дедуля, а Бабуля нервно шаркает по полу своими chanclas[78] на скошенных каблуках. Некогда они служили Дедуле домашними тапочками. Он говорит, что она никогда не выбрасывает его вещи, даже если он не носит их с… с тех пор, как я была глиной.

Тикис, который вечно жалуется, что у него полно работы, и никогда не ест вместе с нами – слишком уж он занят намыванием папиного универсала за небольшую плату или наведением глянца на папины туфли, ведь только он способен справиться с этим, или с составлением таблицы курса pesos

по отношению к доллару – находит предлог для того, чтобы улизнуть и поесть где-нибудь в одиночестве; возвращается он оттуда, где прятался, с пустыми стаканом и тарелкой. Все разбредаются по своим комнатам, чтобы соснуть. Все, кроме меня и Тикиса.

– Почему Бабуля всегда запирает дверь, когда остается в своей комнате? – спрашиваю я, показывая на комнату Бабули и Маленького Дедули.

– Понятия не имею.

Я ложусь на живот и стараюсь заглянуть под дверь.

– Вставай Лала, пока никто тебя не увидел!

Но я продолжаю лежать, и Тикис ложится на живот рядом со мной – он тоже хочет рассмотреть, что там, за дверью. Бабулины chanclas останавливаются у окна, металлические жалюзи смыкают свои металлические веки, с визгом закрываются занавески, chanclas шлепают к ореховому платяному шкафу – поворот ключа, и его дверца со скрипом открывается, открываются и закрываются ящики. Ноги Бабули, толстые маленькие tamales

[79], перебираются к мягкому бархатному креслу, его пружины стонут под весом ее тела. Ноги скрещиваются в толстых щиколотках. А затем – гвоздь программы! – Бабуля, совершенно не умеющая петь, поет! И тут очень трудно не рассмеяться. Она поет таким высоким голосом, что он напоминает голос попугая, мурлычет себе под нос какую-то мелодию.

– Что у нее там в ropero[80]? – спрашиваю я. – Деньги? Сокровища? А может, даже скелет?

– Кто его знает. Но готов поспорить на что угодно, я выясню это.

– Честно?

– Когда Дедуля пойдет к себе в мастерскую, а Бабуля побежит в церковь, я войду туда.

– Нееет!

– Да! Хочешь мне помочь? Если будешь хорошо себя вести, я тебе разрешу.

– Правда? Пожалуйста, Тикис. Пожалуйста, пожалуйста, пожааааалуйста!

– Но ты, болтушка, должна пообещать, что ничего никому не расскажешь. Обещаешь? Клянешься жизнью матери?

– Даю честное-пречестное слово!

Что правда, то правда. Я не умею хранить секреты. Под конец дня все братья уже в курсе задуманного нами и тоже вызываются помочь. И Рафа, как обычно, становится главным. Это потому, что в этом году он ходил в Мексиканскую военную школу. Он любит командовать нами – научился там этому.

– Тото, быстро в кухню! Попроси Оралию приготовить тебе что-нибудь поесть. Лоло, ступай на балкон и смотри, что происходит во дворе. Мемо, твоя задача – занять кузин. Поиграй с ними в «Туриста». Тикис, твой пост – на крыше. Держи под контролем улицу. Если кто-то подойдет к воротам, свисти. Хорошо и громко!

– Вечно на меня взваливают самую грязную работу. Почему я должен торчать на крыше, ведь это моя идея? – хнычет Тикис.