Карантин

Никогда прежде вестибулярный аппарат его не подводил, а тут, на тебе, – подкачал. Не хватало только звать стюардессу (спрашивается, откуда ей взяться в транспортном самолете?) и просить у нее пакет.

Чтобы как-то отвлечься, Полынов стал вспоминать недавнее застолье и то, как Леночка старательно отводила от него глаза. Хороший признак, когда девушка так себя ведет. Все у них может получиться – главное, не гнать лошадей, не лезть напролом в приоткрытую дверь. И тогда все действительно получится красиво – и, может быть, надолго…

Никита мечтательно оперся рукой об «уазик», равнодушно окинул его взглядом. И словно протрезвел.

Черт бы побрал это отравление! Вот из-за таких житейских мелочей и проваливаются разведчики, потеряв элементарную бдительность и осторожность. От «легенды» полковника Федорчука не то что воняло – смердело «липой». Как от дипломатической почты вице-консула в Центральной Африке. Но и он, Никита, тоже хорош – вот так вот попасться на элементарную уловку. Конечно, может такое случиться, что у генерала Потапова действительно бесповоротно вышел из строя штабной «уазик». Можно даже допустить, с большой, почти невероятной натяжкой, что больше на учениях штабных машин нет. Но в то, что ему на замену пришлют машину из Генерального штаба, да еще не кто-нибудь, а ФСБ проявит заботу, – в это поверить мог только законченный болван.

Либо же человек, страдающий кишечно-желудочным расстройством. А еще точнее – и тот и другой в одном лице.

Вспомнилось, как бравые десантники загнали «уазик» в трюм, споро его зафиксировали страховочными тросами, а затем покинули самолет. И как один из них запер на ключ дверцу машины, но ключ никому не отдал. Никита заглянул через ветровое стекло в салон автомашины – ключей зажигания в приборной панели не было. Не суждено было «уазику» ездить по Каменной степи, он предназначался для других целей.

И его судьбу должны были разделить и Никита, и его бригада, и самолет вместе с экипажем.

Открыть дверцу «уазика» для Никиты не было проблемой. Он достал из кармана связку ключей, на которой висела и универсальная отмычка, и легко открыл замок. На переднем сиденье ничего не оказалось, зато в изножье заднего он обнаружил небрежно брошенную на пол мешковину. Осторожно подняв ее, Полынов увидел на полу салона обыкновенную противопехотную мину. Правда, взрыватель у нее был не совсем обыкновенный – барометрический. Специально разработанный для диверсий в воздухе. При наборе высоты, когда давление в самолете падает, он включается, а когда самолет начинает снижаться и давление расти – срабатывает. Безотказная штука, обнаружить которую можно только визуально, ну а уж обезвредить, если она включилась, – никак нельзя.

Уверенность в том, что «уазик» начинен взрывчаткой, была стопроцентной, но все равно, когда Полынов обнаружил мину, его сознание обдало морозным холодом. «Не многовато ли покушений на мою жизнь? – отстранение пронеслось в голове. – Второе за три дня, и оба – в самолетах…» Но эта мысль промелькнула где-то на периферии сознания, абсолютно не помешав рассудку мгновенно оценить ситуацию и принять решение, как действовать. Но, как ни крути, без помощника – лучше всего командира корабля – ему не обойтись. Чем меньше людей будут знать об «уазике», тем лучше – меньше паники, да и советами мучить не будут.

Чтобы попасть в пилотскую кабину, Полынову пришлось подняться по лестнице на третий ярус. Миновав небольшой пассажирский отсек, он уперся в закрытую дверь и постучал. Ответа не было. Он внимательно осмотрел дверь – может, ошибся? – но тут сбоку на переборке увидел динамик переговорного устройства. Нажав пальцем на кнопку и не отпуская ее, сказал:

– Говорит начальник экспедиции Полынов. Попрошу на связь командира корабля.

– Я вас слушаю, Никита Артемович, – через несколько секунд донесся из динамика голос Устюжанина.

– Василий Тимофеевич, выйдете, пожалуйста, в пассажирский отсек.

– А в чем дело?

– Кажется, у нас небольшие проблемы.

Устюжанин не стал выяснять по интеркому, какие именно и насколько они небольшие. За дверями завозились, замок щелкнул, и командир корабля шагнул через порог.

– Василий Тимофеевич, – предложил Никита, – давайте спустимся в трюм.

Устюжанин внимательно окинул взглядом Полынова, ничего не сказал и молча зашагал к трапу. Слишком серьезным было лицо Полынова, чтобы он мог заподозрить, будто его приглашают в компанию спасателей на рюмку водки.

Увидев, какой «подарочек» подкинули им фээсбэшники, невозмутимый Устюжанин растерялся.

– Что это? – хрипло вырвалось у него. – Да как же это?..

Он недоуменно уставился на Полынова. В его голове просто не укладывалось, что родная российская спецслужба вот так вот, за здорово живешь, без каких-либо, на его взгляд, оснований собралась препроводить их к праотцам. Слишком долго он прослужил в авиации, чтобы в один момент поменять представления о чести и порядочности людей в армейских мундирах – до сих пор спецслужбы работали бок о бок с экипажами, предотвращая диверсионные акты, а не наоборот.

– Слушай, Никита, а разминировать ее – никак?..