Караван счастья

Вспоминает заслуженный деятель науки и техники РСФСР, доктор технических наук, профессор, генерал-лейтенант запаса В. С. Пышнов:

— На меня возложили почетную и очень ответственную задачу — председателя комиссии, которая должна была выпустить в воздух первый реактивный самолет. В этом самолете все необычно: вместо привычного двигателя с винтом, на самолете в самом хвосте стояла камера сгорания ракетного двигателя. В фюзеляже помешались баки с новым жидким топливом.

…Все готово к первому полету. Летчик Бахчиванджи садится в самолет. Взгляды всех обращены к реактивному соплу. И вот из него вырвалось сначала слабое пламя, а затем раздался оглушительный рев. Огненный факел вытянулся в длину на 3—4 метра. Самолет тронулся. Быстро ускорив движение, он побежал по взлетной полосе, легко оторвался и стал набирать высоту.

Сейчас мы очень хорошо представляем значение этого полета: он послужил толчком к тому, что большинство специалистов переключились на реактивную технику.

Самолет БИ-1 — по существу пилотируемая крылатая ракета, и первый его полет весьма напоминал полет ракеты, хотя запас импульса был еще невелик. Имя энтузиаста этого полета, летчика Григория Яковлевича Бахчиванджи, занимает достойное место в истории как предшественника наших замечательных космонавтов.

Вспоминает главный конструктор самолета, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, доктор технических наук, профессор, генерал-майор запаса В. Ф. Болховитинов:

— Создавая первый реактивный самолет, мы, конструкторы, прекрасно знали, какие большие трудности нас ожидают. Все было ново и неизведанно. Это трудности получения новых скоростей, получения и доводки ракетного двигателя большой мощности, трудности, связанные с освоением нового топлива. Но все это — полдела. Главное — душа самолета, его летчик.

Нам повезло. Григорий Яковлевич Бахчиванджи — человек большой смелости, дерзкой отваги, испытатель многих типов самолетов, именно он дал путевку в жизнь многим авиационным моторам и авиационным «катюшам». Это удивительный человек. Вот таким, каким мне сейчас вспоминается, даже внешне он напоминает Ю. А. Гагарина. Он так же задорно улыбался, просто себя держал, и я думаю, что он так же много знал и был не менее смел, чем Юрий Алексеевич Гагарин.

У нас не все шло гладко, случались и неудачи, неприятности. Плохо, когда летчик-испытатель до начала полета на новом самолете услышит о какой-то аварии, случившейся на нем. А Бахчиванджи сам попал в тяжелую аварию. На специальном стенде, имитирующем фюзеляж ракетного самолета, взорвался двигатель.

И вот я стал думать, каково летчику? Откровенно говоря, я сильно волновался — устоит ли его психика. И если до аварии многие не верили в успех нового ракетного двигателя, то теперь почти все сказали одно: пора кончать. И каково же было наше удивление, когда летчик, еще в бинтах, в больнице, сказал нам, что верит в победу, просил как можно быстрее собрать новый двигатель, говоря, что готов к повторным летным испытаниям.

Так мужество Бахчиванджи, его выдержка сохранили для мира идею ракетного двигателя, а его полеты убедили всех, что ракеты могут летать.