Кардинал Блэк

Ноги Пеллегара продолжали дергаться, пока Джулиан методично его избивал, намереваясь забить до смерти. Впрочем, трудно было сказать, от чего Пеллегар погибнет быстрее: от побоев или от удушья. Когда ноги его жертвы замерли, Джулиан поднял парик, чтобы взглянуть на изуродованное лицо. Он взирал на дело своих рук совершенно бесстрастно. Затем он снова накрыл лицо Пеллегара и некоторое время продолжал избивать покойника, словно получал удовольствие от самих звуков наносимых ударов или просто надеялся, что сумеет выбить из тела остатки души и отправить их прямиком в ад.

Наконец Джулиан поднялся и, когда он подошел к Мэтью, решатель проблем из Нью-Йорка отшатнулся от него, потому что на лице его была Смерть. Джулиан стянул гобелен со стонущего барона Брюкса и опустился на колени, приготовившись разделаться с ним так же, как и с графом, однако он вдруг скривился от боли и ухватился за ушибленное плечо. Теперь, когда кураж спал, рука отказывалась снова поднимать тяжелый пистолет для ударов.

Джулиан посмотрел Мэтью в глаза и сказал:

— Возьми свой кинжал и убей его.

— Я не могу… никого убить.

— Бездарь, — закатил глаза Джулиан. Он устало отер пот со лба. — Тогда дай кинжал мне, и я это сделаю.

— Джулиан… нет, я не могу…

— Вот дерьмо! — с отвращением сплюнул Джулиан. И тут ему на глаза попалась подходящая вещица. Он потянулся к обломкам клавесина и вытащил тонкую струну, годившуюся в качестве удавки. Усевшись на спину Брюкса, пребывавшего на грани обморока, он прижал обе его руки к корпусу ногами, затем обмотал струну вокруг белого горла и начал тянуть концы, сводя их на середине.

Мэтью пришлось отвернуться. Конечно, ему и прежде доводилось быть свидетелем насильственной смерти, он не раз смотрел ей в лицо, но в хладнокровном убийстве было нечто иное. Мэтью и сам убивал — он фактически казнил графа Дальгрена — однако, то убийство было не таким. По крайней мере, ему хотелось в это верить, потому что отсечение веревки во время шторма на море не обязательно означало смертный приговор. Впрочем, трудно было вообразить, что Дальгрен рано или поздно не спустился на семь лиг в вечность. Тем не менее, Мэтью понял, что пощадил бы даже Тирануса Слотера, если б у него был выбор. Но это… Эта казнь вызывала у него отвращение и заставляла его избитое тело содрогаться, когда он слышал отвратительное сиплое дыхание, вырывавшееся из раздавленного горла, и предсмертный стук ног по полу.

Казалось, это длилось целую вечность.

— Этот ублюдок, — процедил Джулиан сквозь стиснутые зубы, — не желает дохнуть. Сука, да я… — он сделал паузу, сводя концы проволоки более яростно. — Сука, да я скоро сам грохнусь в обморок, — закончил он.

Наконец, когда Мэтью уставился на пол, раздался последний грохот, ноги перестали отбивать свою предсмертную дробь, и Джулиан устало вздохнул.

— Он чуть не прикончил меня. — Встав, он поморщился, пошатнулся и привалился к стене, тяжело дыша. Взглянув на Мэтью, он поймал на себе его полный отвращения взгляд, и его лицо с покрасневшими глазами, озарилось мрачной ухмылкой. — Это необходимо было сделать, — сказал он. — Ты знаешь это не хуже меня. Но если это как-то изменит твое мнение обо мне — хотя мне на это плевать — завтра я начну с чистого листа.

Однако завтра могло и не наступить, потому что кто-то вдруг с силой забарабанил в дверь, и из коридора донесся голос:

— Простите! Простите, что у вас там происходит?

Глава двенадцатая

Указательный палец, покрасневший и распухший от долгого знакомства с проволокой, взлетел к губам Джулиана, призывая к тишине.

— Это ночной управляющий! — сообщил человек за дверью. — Откройте немедленно!

— Отойди подальше, — шепнул Джулиан Мэтью, а затем крикнул: — Иду, сэр!

Он приблизился к двери, но прежде, чем ответить на стук, перевел дыхание, отер рукавом лицо и, насколько смог, пригладил волосы. За дверью ожидал краснолицый коренастый мужчина в сером костюме и темно-синем галстуке, болтавшемся под тремя подбородками. За спиной ночного управляющего, почти скрытый его массивной фигурой, стоял тот самый паренек, который принес горячую воду в номер двадцать шесть.

— Что тут происходит? — требовательно спросил мужчина. Его мохнатые брови возмущенно подскочили вверх и тут же опустились. — Поступила жалоба на шум из соседнего номера. А внизу, в вестибюле уже люстра ходуном ходит!

Джулиан встал так, чтобы ночной управляющий не смог увидеть лежащее на полу тело под окровавленным париком. Он взял пример с графа Пеллегара и открыл дверь настолько, чтобы в нее могло высунуться только лицо.

— Мне очень жаль, — виновато произнес Джулиан. Голос его преисполнился ангельского смирения. — Я граф Моубри, переводчик прусской делегации. И я прошу прощения за причиненное беспокойство.

— Извинений недостаточно, сэр! Судя по звукам, кто-то крушил нашу мебель — портил имущество гостиницы. Будь я проклят, я думал, в вестибюле от этих буйств рухнет потолок!