Кардинал Блэк

Мэтью не без усилия соскользнул с кровати — его движение трудно было описать словом «сел». Стоило ему подняться на ноги, пол под ним, казалось, накренился, как корабельная палуба во время дикого шторма, однако эта неприятная иллюзия довольно быстро рассеялась. Обретя равновесие, он направился в соседнюю комнату и застал своего напарника перед окном.

Джулиан выглядел уставшим и тяжело дышал, приложив руку к оконному стеклу. Его запавшие глаза с болезненной жадностью вглядывались в заснеженное утро. Мэтью посмотрел на улицу, но не увидел ничего такого, что могло бы привлечь внимание Джулиана. При этом он сделал вывод, что время сейчас было где-то между шестью или восемью часами утра. Снегопад, похоже, прекратился, но город за окном представлял собой обширную панораму сероватых силуэтов, покрытых налетом снега, который в этот предрассветный час мерцал оттенками синего.

Джулиан взглянул на Мэтью и снова отвернулся. Он был полностью одет, на нем были плащ и даже треуголка.

— Это ты кричал? — обратился Мэтью, нарушая тягучую тишину.

Ответ пришел не сразу.

— Я не помню.

Голос был напряженным. То, как он прозвучал, невольно заставило Мэтью вспомнить, как Джулиан отреагировал на женщину в Аддерлейне, ребенка которой принесли в жертву.

— У тебя… какие-то проблемы, о которых мне следовало бы знать?

— Нет, — резко ответил Джулиан. Его взгляд все еще был устремлен на расстилавшийся под окном город, и у Мэтью создалось впечатление, что сейчас Джулиан с некоторым испугом созерцает своего давнего врага.

— Сколько времени? Солнце хотя бы взошло?

— Сомневаюсь, что сегодня будет солнечно. — Джулиан устало вздохнул. — Думаю, недавно пробило шесть. Так что, лучше вернись и поспи еще.

— В чем дело? — нахмурился Мэтью.

— В том, что мне не спится, и я собираюсь немного прогуляться.

— Прогуляться? В такую погоду?

— Отличная погода для души, — ответил Джулиан. Его лицо исказилось натужной гримасой, которая, видимо, должна была сойти за улыбку. Он отвернулся от окна. — Полагаю, слуга утром снова принесет горячую воду. Где-то через час или около того в дверь постучат, будь готов.

— Превосходно! — Настала очередь Мэтью гримасничать, и, в отличие от Джулиана, он даже не пытался улыбаться. — И что, я должен впустить его и позволить увидеть весь этот разгром?

Мэтью уже давно приметил умывальник, располагавшийся прямо в спальне. Надо думать, в «Гранд-Люкс» горячую воду и впрямь могли доставить сразу после рассвета — обслуживание такого шикарного номера должно было быть на высшем уровне, чтобы высокопоставленные гости получали желаемое раньше, чем в этом возникала необходимость.

— Скажи ему, что в номере полно спящих красавиц, и что горячая вода понадобится нам, только когда они проснутся. Скажи, что мы позвоним в колокольчик, когда будет нужно. — Джулиан замер прямо перед дверью. — Я сказал ночному управляющему, что граф Пеллегар заплатит за номер двойную цену. Так что сомневаюсь, что кто-то придет оценивать ущерб после такого обещания. Ни у кого нет причин не верить в мою историю о графе Пеллегаре, касательно того, что он страдает приступами ночного ужаса.

— Как и ты? — спросил Мэтью. Вопрос прозвучал резко, как удар кинжала.

— Вернусь, — отчеканил Джулиан, — когда сочту нужным. Лучше запри за мной дверь.

— О, а я думал оставить ее открытой для Тарлентортов, чтобы разделить с ними завтрак!

Проигнорировав сарказм напарника, Джулиан открыл дверь и вышел. Мэтью немедленно пересек комнату и запер за ним дверь, подумав, что если он сейчас обернется и увидит трупы Пеллегара и Брюкса, ковыляющие к нему из гардеробной, то вылетит в окно.

Поразмыслив пару секунд над дальнейшими планами, Мэтью решил, что вернуться в постель было бы разумнее всего. Однако разумно — не значит возможно. Хотя он знал, что и разум, и тело его все еще нуждаются в отдыхе, он не мог избавиться от маячивших в памяти сцен смерти графа и барона. Его преследовал этот ужас… и постоянное тиканье… тиканье… течение времени, уходящего из настоящего в прошлое. Времени, которого становится все меньше у бедной Берри, что до сих пор находится под властью наркотика в «Прекрасной Могиле» Профессора Фэлла. Одна мысль об этом угнетала Мэтью. И все же он не терял надежду, что визит Пеллегара и Брюкса в Лондон был как-то связан с книгой ядов, а значит, еще не все было потеряно.

Мэтью старался позволить этой надежде разгореться внутри себя и не подпустить к ней множественные сомнения.

Разумеется, пруссаки могли прибыть сюда по целому ряду других причин, и у Мэтью не было доказательств того, что его догадка верна. Возможно, дом на Эндсли-Парк-Роуд никак не был связан с человеком, работавшим с Кардиналом Блэком, а книга может быть уже давно на пути в другую страну, или ее мог расшифровать где-нибудь в подвале некий безумный химик, вознамерившийся отравить весь парламент…

— Хватит, — скомандовал Мэтью сам себе вслух, потому что понял, что ступает на зыбкую почву, способную поглотить его решимость.