Кардинал Ришелье

Кардинал же, получив в свое распоряжение достаточно времени и все необходимые средства, сумел рассеять ревность короля и оградить себя от происков королевы-матери. Франсуа де Ларошфуко определил это так:

«Еще не чувствуя себя в силах сломить ее, он не упустил ничего, что могло бы поколебать ее положение. Она же, со своей стороны, сделала вид, что искренно помирилась с ним, но ненависть к нему затаила навсегда».

Осада и падение Ла-Рошели

Каким образом окружить морской порт?

Как помешать военному флоту Англии

прийти на помощь осажденным?

Франсуа БЛЮШ

Во многих источниках говорится о том, что осада и падение Ла-Рошели – это результат войны между королевскими войсками и гугенотами, что якобы Людовик XIII, став преемником Генриха IV, «объявил гугенотам войну», а его первый министр назвал «подавление восстания протестантов главным приоритетом королевства».

Говорится также и о том, что взятие Ла-Рошели закончилось «новым преследованием гугенотов, достигшим свой высшей точки в отмене Нантского эдикта Людовиком XIV».

* * *

Мы уже рассказывали о том, что Нантский эдикт, даровавший французским гугенотам (протестантам) вероисповедные права, был принят в 1598 году в Нанте при короле Генрихе IV.

Этот эдикт состоял из 93 статей и 36 секретных постановлений, и более терпимого закона в отношении гугенотов не знало ни одно католическое государство в Европе.

Нантский эдикт даровал практически полное равноправие католикам и протестантам. Он запретил любое упоминание о религиозных войнах.

Кальвинизм допускался повсюду, где он существовал ранее, и гугеноты получили право иметь свои церкви, колокола, школы, занимать общественные должности. Изгнанники были возвращены на родину. Во власти гугенотов были оставлены на восемь лет 200 крепостей и укрепленных замков, принадлежавших им до 1597 года (главными из них были Ла-Рошель, Сомюр и Монтобан).

Когда Генриха IV не стало, Мария Медичи, будучи ярой католичкой, все же оставила министров Генриха и объявила, что она во всем будет следовать его примеру. Более того, одним из первых ее распоряжений стало заявление о том, что Нантский эдикт будет неизменно сохранен. Она сказала, что «опыт доказал, что насилие не только не побуждает людей возвращаться в лоно католической церкви, но даже останавливает их от этого».

Когда Людовик XIII в 1614 году достиг формального совершеннолетия, первым действием его правления также было подтверждение Нантского эдикта. А в 1615 году Мария Медичи побудила короля, еще остававшегося под ее опекой, издать декларацию, которой все предшествовавшие меры в пользу протестантов были публично подтверждены.

Многие тогда осудили политику королевы-матери, а Римский папа открыто выразил Марии Медичи свое сожаление о том, что она потворствует еретикам. Тем не менее при воцарении Людовика XIII было постановлено, что Нантский эдикт должен «соблюдаться нерушимо».

Все говорит и за то, что кардинал де Ришелье оставил принцип веротерпимости в силе.

Такова была политика французского правительства, еще несколько лет назад называвшего главной обязанностью государя наказание еретиков и истребление ереси.

* * *

При этом никто не станет отрицать, что Мария Медичи и Людовик XIII были не менее суеверны, чем их предшественники, и поэтому очевидно, что пренебрежение теологическими предрассудками происходило не от их личных качеств, а от успехов просвещения в стране, которой, по сути, руководил кардинал де Ришелье.

И в этом смысле (впрочем, как и во многих других) именно он стал тем человеком, которому дано было оставить отпечаток своего личного характера на истории своей страны.

Да, бесспорно, Арман-Жан дю Плесси-Ришелье был деспотом, но его деспотизм имел благородное направление. Что же касается военной операции под Ла-Рошелью, то цель столь внушительной экспедиции заключалась не в уничтожении главного оплота французских гугенотов. Она заключалась в другом: Ла-Рошель оставалась последним портом, открывавшим англичанам вход во французское королевство. К тому же Англия хотела пресечь намерения французского короля распространить свое господство на Атлантику, владычицей которой британская корона считала себя с незапамятных времен.

Историк Эжен Россев-Сент-Илер в связи с этим констатирует:

«Ришелье не нуждался больше в помощи Испании, чтобы разбить английский флот и взять Ла-Рошель».

* * *

Что же касается герцога Бекингема, то он хоть и ставил превыше всего честь Англии, но стремился к удовлетворению личной мести и хотел вернуться во Францию как завоеватель.

Со своей стороны, кардинал де Ришелье приказал сосредоточить небольшую, но сильную армию в провинции Пуату, нацелив ее на Ла-Рошель.