Кардинал Ришелье

«Я знаю все причины, по которым вы хотите уйти на покой. Я желаю вам быть здоровым даже больше, чем вы сами этого хотите… Благодаря Господу все идет хорошо с тех пор, как вы здесь. Я питаю к вам полное доверие, и у меня никогда не было никого, кто служил бы мне на благо так, как это делаете вы. Это побуждает меня просить вас не уходить в отставку, ибо в этом случае дела мои пошли бы плохо… Не обращайте никакого внимания на то, что о вас говорят. Я разоблачу любую клевету на вас и заставлю любого <…> считаться с вами. Будьте уверены, я не изменю своего мнения. Кто бы ни выступил против вас, вы можете рассчитывать на меня».

Следует отметить, что Людовик XIII написал это письмо собственноручно, что свидетельствовало о его искреннем и полном доверии к кардиналу. Это особенно важно подчеркнуть в связи с тем, что в исторической литературе бытует мнение, будто кардинал постоянно тиранил слабовольного короля, а тот в глубине души ненавидел своего притеснителя.

Узнав о заговоре, король хотел немедленно расправиться с графом де Шале, а также отдать под суд королеву и своего младшего брата. Однако расчетливый кардинал позволил себе поиграть с заговорщиками в кошки-мышки, установив за каждым тайное наблюдение. Скорее всего он хотел выявить еще каких-то новых участников заговора. И лишь убедившись, что таковых нет, он приказал арестовать графа де Шале.

В тот день, 8 июля 1626 года, наивный граф, далекий от мысли, что опутан сетью агентов кардинала, имел свидания с Анной Австрийской и Гастоном, а также довольно долго оставался у мадам де Шеврёз.

Узнав об аресте графа, все придворные страшно испугались, ибо тут же началось следствие по этому делу, а далеко не у всех совесть была чиста. Королева, например, совсем сникла. Только мадам де Шеврёз сохранила присутствие духа и деятельно искала союзников в борьбе за освобождение заключенного. Впрочем, в сложившихся обстоятельствах союзников ей найти не удалось… Тогда она вызвала на помощь мать графа де Шале.

* * *

Следствие тем временем, не спеша, катилось к неизбежному финалу. Граф де Шале признавал все, пункт за пунктом, кроме запланированных убийства короля и женитьбы Гастона на Анне Австрийской, которая была на восемь лет старше.

Следует понимать, что если бы дело было только в графе, то предъявленных доказательств вполне хватило бы для его казни, но тут были замешаны королева и младший брат короля. И как бы ни был доверчив король, какие бы чувства он ни испытывал к своей жене и брату, но даже ему требовались более веские доказательства.

Все эти события очень беспокоили Людовика XIII и пагубно сказывались на его здоровье. Видя это, кардинал де Ришелье решил действовать более жестко. Однажды вечером он лично вошел в камеру к графу де Шале и в течение получаса оставался там наедине с ним. Выйдя из тюрьмы, он направился прямо к королю и, несмотря на поздний час, добился, чтобы король его принял. Войдя к королю, он протянул ему лист бумаги с полными и подробными признаниями графа.

На этот раз де Шале признался не только в том, что он в действительности готовился совершить, но он также обвинял королеву и Гастона. После прочтения такого ужасного по своему содержанию документа король назвал кардинала своим лучшим и единственным другом.

Утром следующего дня весь двор уже знал об убийственных признаниях арестованного графа. Гастон явился к королю и попросил у него позволения отправиться в дальнее морское путешествие. Король принял его вполне любезно, однако сказал, что не видит никаких препятствий к такому путешествию, но окончательно этот вопрос надо будет согласовать с кардиналом. Однако у кардинала беседа о морском путешествии быстро сошла на нет, практически и не начавшись, ибо тот показал Гастону письмо с полным признанием графа де Шале. Брат короля прочитал письмо, побледнел, как полотно, и безоговорочно капитулировал. При этом он попытался заикнуться о помиловании графа де Шале, но кардинал решительно заявил, что тот будет осужден. Однако он намекнул, что король может его помиловать. Как бы то ни было, позднее Гастон, умевший при любых обстоятельствах выходить сухим из воды, утверждал, что кардинал определенно обещал ему, что сохранит жизнь графу, а кардинал категорически это отрицал.