Кардинал Ришелье и становление Франции

По словам Конде, опубликованным в «Mercure français», де Бутвиль всего лишь удовлетворил потребность защитить свою честь — главную из ценностей, признаваемых аристократическим обществом.

«Mercure», однако, не упоминает ни о том, какие параноидальные формы приобрела эта потребность де Бутвиля, ни о том, что в своем парижском доме он устроил дуэльную школу. На прошение о помиловании Ришелье ответил, что он не может и не должен вмешиваться в это дело. Несмотря на многочисленные просьбы и мольбы высшей аристократии о помиловании, 21 июня был провозглашен окончательный приговор, а исполнение его было милостиво и против обыкновения отложено на двадцать четыре часа. Ришелье, чьи письма свидетельствуют о том, что намного позже он все-таки интересовался обстоятельствами, при которых дуэли простительны с точки зрения морали, представил королю все доводы за и против снисходительности, в заключение не слишком настойчиво порекомендовав смягчить приговор и заменить смерть пожизненным заключением, но в то же время посоветовав королю принимать решение в соответствии с государственной необходимостью.[141]

Когда пять самых знатных дам королевского двора лично пришли, чтобы подать королю последнюю петицию о помиловании, Людовик XIII был тронут, но, будучи не в силах простить публичного оскорбления своего достоинства, а также зная, что снисходительность, по мнению Ришелье, может привести только к дальнейшему падению королевского авторитета, не принял просительниц.[142] Двое дуэлянтов были обезглавлены на Гревской площади 22 июня в 5 часов дня. Вместо оставшихся невредимыми двух их противников были повешены чучела.

Тем временем гугеноты во Франции объединялись, а отношения Франции с Англией, где теперь пребывал в изгнании де Субиз, ухудшались. Бекингем, которым помимо прочего двигало еще и оскорбленное самолюбие, снаряжал корабли в попытке помешать усилиям Ришелье превратить Францию в ведущую морскую державу.[143] На западном побережье и католические, и гугенотские общины хотели быть уверенными в том, что из-за создания торговых морских компаний они не упустят из рук своей выгоды. Письма Ришелье свидетельствуют о том, что он пытался унять их тревогу в феврале 1627 г., немного расслабился в марте, но в апреле возобновил настойчивые уговоры, добавив к ним предупреждения о возможной опасности нападения со стороны моря. Благодаря капуцинам отца Жозефа Ришелье был очень хорошо информирован о потенциальных возможностях торгового обогащения в Северной и Южной Америке, которые предоставляет господство на море. Можно даже рассматривать религиозные столкновения как тлеющий запал, который привел к взрыву таившиеся внутри торгового соперничества антагонизмы.

В этот момент Ришелье сделал то, что поначалу казалось одним из его мастерских ходов. Предупрежденный графом дю Фаржи, французским послом в Мадриде, о том, что Рубенс находится в Мадриде под предлогом работы над картиной, а на самом деле — в качестве одного из агентов Оливареса в Испанских Нидерландах, Ришелье раскрыл планы заключения мира между Нидерландами и Англией и попытался предотвратить это, создав 20 марта 1627 г. франко-испанский наступательный союз, направленный против Англии.[144]

К несчастью, оказалось, что этот союз ни для кого не представляет серьезной угрозы.

Ришелье, которого детально информировали о приготовлениях и намерениях Англии, услышал в мае о том, что на английские корабли грузят зерно. Он сам сосредоточил в Пуату армию, генералом которой значился Гастон, брат короля, однако реальное командование осуществлял герцог Ангулемский.[145] Хотя формально война Франции не объявлялась, было ясно, что действия англичан будут направлены против Ла-Рошели и островов Ре и Олерон, расположенных у входа в ее бухту, с тем чтобы попытаться поднять гугенотское восстание во Франции. В течение ранней весны 1627 г. Ришелье организует оборону, выделяя на необходимые нужды собственные средства и потратив в общей сложности около двух миллионов ливров, к которым он добавил четыре миллиона, собранных как частные пожертвования.

19 июня Бекингем отдает приказ об отправке в Ла-Рошель нескольких пехотных полков, ошибочно полагая, что там их ждет радушный прием. Корабли должны были высадить гарнизон и отправиться дальше, чтобы освободить английские корабли с грузом вина, все еще стоявшие в Бордо и по-прежнему служившие поводом для большого недовольства. 27 июня Бекингем отправляется в плавание с 98 кораблями, из которых 74 были боевыми, а остальные везли припасы. В его распоряжении были 4000 матросов и морских офицеров, а также еще 8000 вооруженных человек. Бекингем заявлял, что его цель — заставить французского короля уважать права гугенотов — граждан Ла-Рошели.