Карибская тайна. Отель Бертрам. Третья девушка. Ночная тьма

Девушка, которая пришла к нему за помощью, когда он как раз завтракал. Второй раз он ее увидел, когда подсел к ней в кафе, куда она зашла со своим молодым человеком, успевшим к тому моменту удалиться… Интересно, они почему-то встречались с ней тогда, когда один из них ел! А что он о лей думает? Но сначала — что о ней думают другие? Прежде всего отец. Он любит ее, отчаянно за нее тревожится. Он не просто подозревает, он практически уверен, что она пыталась отравить его молодую жену. Он советовался о ней с врачом. Пуаро подумал, что ему тоже очень бы хотелось поговорить с этим врачом, хотя вряд ли это что-нибудь дало бы. Врачи крайне щепетильны и остерегаются что-либо сообщать о своих пациентах посторонним. Впрочем, Пуаро прекрасно представлял себе, что говорил врач Рестарику. Был осторожен, как все доктора, решил Пуаро. Мягок и уклончив. Возможно, что-то рекомендовал. На психической неуравновешенности наверняка акцент не делал, скорее упомянул о ней вскользь, но упомянул непременно. Сам-то врач был наверняка уверен в этом. Но еще ему было известно, что истерички иногда совершают недопустимые поступки, вполне отдавая себе отчет в том, что делают — в результате злобы, ревности, сильного волнения или просто распущенности, а не потому, что у них в какой-то момент помутился рассудок. Конечно, врач этот вряд ли психиатр или невропатолог, скорее всего местный терапевт, а потому он не рискнул бы говорить о том, в чем не уверен абсолютно, а скорее ограничился бы осторожными советами. Например, порекомендовал бы работу — лучше всего в Лондоне, а потом прибегнуть к услугам специалиста.

Ну а что думали о Норме Рестарик другие? Скажем, Клодия Риис-Холленд? Этого он не знал. Он ведь практически с ней не общался, чтобы делать те или иные заключения. Она способна хранить любую тайну. И никогда не проговорится, если только не сочтет это нужным. Судя по всему, она не собиралась выставлять Норму из квартиры, а следовательно, ее психическое состояние не внушало ей опасений. И с Фрэнсис она эту тему особенно не обсуждала, иначе бы та не проговорилась, что Норма не вернулась в воскресенье из-за города. Клодия была очень недовольна словоохотливостью своей подруги. Возможно, Клодия — куда более важное звено в системе, чем кажется на первый взгляд. Умна, энергична, умела… Он снова вернулся к «третьей», к Норме. Какое место занимает она во всей этой системе? Не тот ли это узелок, что соединит все звенья? «Офелия?» — подумал он. Кстати, была ли Офелия безумной или только притворялась? Актрисы придерживаются разных точек зрения на то, как надо трактовать эту роль… То есть не актрисы, естественно, а режиссеры. Трактовка — это их конек. Был Гамлет безумен или не был? Выбирайте, что вам больше нравится. Была Офелия безумной или только разыгрывала безумие?

По отношению к своей дочери Рестарик не употребил бы слово «безумная», даже в мыслях. «Психически неуравновешенная» — все предпочитают это выражение. Но Пуаро знал, как ее называли другие. «Сдвинутая». «Слегка свихнувшаяся». «У нее не все дома». «Немного не в себе». Можно ли полагаться на мнение приходящей уборщицы? Пуаро был склонен ответить на этот вопрос утвердительно. В Норме безусловно было что-то странное, хотя, возможно, причины этой странности совсем не те, о которых можно подумать при первом взгляде на нее. Он вспомнил, как она неуверенной походкой вошла к нему в комнату — современная девушка, так похожая на многих своих ровесниц: прямые, свисающие на плечи волосы, болтающийся свитер, до неприличия короткая юбка… На его старомодный взгляд… ну да ладно…

«Извините, но вы такой старый!»

И возможно, она была права. Он смотрел на нее глазами старика и ничего не видел… Он воспринимал ее как великовозрастного подростка, начисто лишенного кокетства и женственности. В этом угловатом создании не было ни пленительности, ни тайны, ни обаяния, ничего, кроме разве что примитивной, чисто биологической сексуальности. Так не была ли она права, вынося ему такой приговор? Он не мог ей помочь, потому что не понимал ее, потому что просто не был способен оценить ее. Он сделал для нее все, что было в его силах, но в чем это конкретно выражалось? Что, собственно, он сделал для нее после того, как она все-таки ему доверилась? И тотчас ответил себе: он оградил ее от опасности. Хотя бы это. Если, конечно, ей что-то угрожало. В том-то и дело, что непонятно, нуждается ли она в защите? Это ее нелепое признание! Да, пожалуй, не столько признание, сколько категоричное утверждение: «Мне кажется, я совершила убийство!»