Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

Укрепив свой вкус к романтизму и поэзии благодаря успешному, хотя и полутайному ухаживанию, Маркс в октябре 1836 года уехал из Трира в Берлин. Столица почти во всем отличалась от Бонна. Позднее Энгельс с горечью вспоминал Берлин того времени: «С едва сформировавшейся буржуазией, с крикливой мелкой буржуазией, такой беспринципной и склочной, с еще совершенно неорганизованными рабочими, с массой бюрократов и прихлебателей из дворян, со всем характером простого “места жительства”» [60]. Берлин являлся действительно очень захудалым городом, в котором не имелось ни давно сложившейся аристократии, ни прочной буржуазии, ни нарождающегося рабочего класса. Тем не менее, с населением более 300 000 человек, он был крупнейшим городом германоязычного мира после Вены и располагал университетом, в три раза превосходящим Боннский по размерам и совершенно иным по атмосфере. Десятью годами ранее студент Людвиг Фейербах писал своему отцу: «Здесь нет и речи о пьянстве, дуэлях и приятных совместных прогулках, ни в одном другом университете вы не найдете такой страсти к работе, такого интереса к вещам, отличным от мелких студенческих интриг, такой склонности к наукам, такого спокойствия и такой тишины. По сравнению с этим храмом труда другие университеты кажутся публичными домами» [61].

О первом годе пребывания Маркса в Берлине (где ему предстояло пробыть четыре с половиной года) мы имеем исключительно полную информацию благодаря его единственному сохранившемуся письму к отцу, написанному (при свечах, ранним утром) в ноябре 1837 года. Это необычайно задушевное письмо, в котором он подробно описывает духовный маршрут своего последнего года.

«Когда я покинул вас, – начинает он, – для меня только что начал существовать новый мир, мир любви, который поначалу был напоен желанием и отчаянием. Даже путешествие в Берлин, которое в противном случае полностью очаровало бы меня, вызвав во мне восхищение природой и воспламенив меня жаждой жизни, оставило меня холодным и, как ни удивительно, даже подавило; ибо скалы, которые я видел, были не грубее, не суровее движений моей души, широкие города не более полны жизни, чем моя кровь, столы трактиров не более переполнены и их еда не более неудобоварима, чем запасы фантазий, которые я нес с собой, и, наконец, ни одно произведение искусства не было так прекрасно, как Женни» [62].

Как только добрался до Берлина, он с неохотой совершил несколько необходимых визитов, а затем полностью уединился, чтобы погрузиться в науку и искусство. Написание лирических стихов было его первой заботой; по крайней мере, как он сам выразился, это было «приятнее и легче всего» [63]. Его стихи, написанные во время пребывания в Бонне, и другие, написанные осенью 1836 года в Берлине, не сохранились. Последние были собраны в три книги под названием «Книга любви» (Buch der Liebe) (части 1–2) и «Книга песен» (Buch der Lieder) – все три были посвящены Женни фон Вестфален, которая, по словам Софи Маркс, «плакала от восторга и боли» [64], получив их. Она бережно хранила их всю жизнь, хотя ее дочь Лаура рассказывала, что «отец относился к этим стихам без особого пиетета; всякий раз, когда мои родители говорили о них, они смеялись над этими юношескими глупостями» [65]. По мнению социал-демократического историка Меринга, все эти стихи, за одним исключением, были сплошь любовной лирикой и романтическими балладами. У него была возможность прочитать их до того, как значительная часть оказалась утеряна, и он оценил их как «нечто бесформенное во всех смыслах этого слова» [66]. Вирши эти полны гномов, сирен, небесных светил и отважных рыцарей, «романтические по тону, но без присущего романтизму волшебства» [67]. Они были, писал Маркс: