Карл XII, или Пять пуль для короля

Рождество у шведов получилось не очень веселое. Разместились на зимние квартиры очень скученно — четыре украинские хаты на роту! Новый год и первые дни января 1709 года потепления не принесли — наоборот, морозы только усилились, и обмороженных хоронили десятками и сотнями. Ко всему прочему, зимней одежды шведы не припасли — то ли не было запланировано вообще, то ли не привез Левенхаупт, то ли не расстарался генерал Лагеркруна. Гетман Мазепа подарил своему покровителю меховую шапку, но Карл надел ее пару раз и вернулся к солдатской треуголке, чтобы не выделяться. В эти дни он отморозил себе нос и щеки, но быстро растер пораженные части лица снегом и тем спасся. Морозы для него не были препятствием для того, чтобы нарушить обычный режим дня. Инспекционные поездки в отдаленные гарнизоны происходили в любую погоду. Официальные документы шведской армии за это время показывают, что морозы, болезни и простуды вывели из строя около восьми тысяч человек. Шведы утешались, однако, тем, что русские страдали от морозов ничуть не меньше.

Так заканчивался 1708 год и начинался год 1709-й, Кровь стыла в жилах воевавших, но горячие сердца жаждущих победы с обеих сторон продолжали стучать и гнать эту кровь по жилам, потому что иного выхода не было!

К марту 1709 года шведская армия практически оказалась блокирована русской армией на Украине. «Шведское войско находилось в тисках, но не потеряло инициативы», — замечает П. Энглунд, характеризуя положение шведской армии в этот период. Задуманный королем план закрепиться по линии рек Псел и Ворскла после Веприка был почему-то оставлен, и все передвижения шведов концентрировались по линии одной Ворсклы, а русская армия все теснее сжимала кольцо окружения. Король не переставал искать пути на Харьков и Белгород, чтобы оттуда попытаться выйти на Тулу. В этих целях он бросил генерала Дюккера с отрядом драгун к городу Груну. Шведы напали на русский кавалерийский пост и прогнали его из города, взяв в качестве трофее богатый обоз. А. Д. Меншиков немедленно парировал эти вылазку шведов, выставив сильные кавалерийские заслоны по восточному берегу Ворсклы, чтобы не дать противнику перейти через реку. Шведы с большими силами напали Меншикова в его штаб-квартире в Опошне, но Александр Данилович бой не принял и отступил.

В результате шведы овладели переходами через Ворсклу и устремились было на восток. Б. П. Шереметев со своей армией находился в это время к северу от Веприка в верхнем течении Псела и тоже медленно отходил в восточном в правлении. Король во главе кавалерийского отряда поднял вверх по восточному берегу Ворсклы, у деревни Хухря напал на русских кавалеристов и погнал их к Ахтырской крепости. Одновременно только что повышенный в звании генерал Хьюго Юхан Хамильтон (Гамильтон) продолжил движение на север, чтобы проследить за продвижением Шереметева. Король же со своими драбантами и гвардией 21 февраля дошел до Краснокутека и столкнулся там с большими кавалерийскими силами под командованием Меншикова. Произошел бой, протекавший полностью во вкусе Карла XI. Был глубокий снег, и схватки велись в основном вдоль дороги. Русские кавалеристы конечно же во многом уступали шведским — и в выучке, и в вооружении, и в конях, поэтому шведы изрядно помяли и потеснили конницу Меньшикова и отогнали ее до местечка Городно. После Городна неожиданно натолкнулся на свежую русскую драгунскую дивизию. Ему захотелось повторить Пунитц — ворваться в Краснокутск на плечах отступавшего противника и ошеломить его одним ударом. Но русские драгуны неожиданно стойко сопротивлялись: они дали дружный залп по шведам, и в рядах королевской кавалерии началась настоящая паника. Если бы на выручку драбантам и драгунам не пришел полк «плохо видящего» Крусе, то вместо Пунитца шведы получили бы новый Веприк. Короткий зимний день заканчивался, и русские драгуны под прикрытием темноты снялись с места и в полном порядке отступили. Краснокутск был сожжен каролинцами дотла. Юнкер Р. Петре записал в свой дневник: «Больше всего было жалко малых детей, вынужденных брести со своими матерями по глубокому, по конское брюхо, снегу, и бедные жители... смотрели на свои горящие дома и рыдали так, что даже камни не могли оставаться равнодушными к их горю...»