Карл XII, или Пять пуль для короля

Конечно, король не мог не понимать и не оценивать размеров постигшей под Полтавой его и его армию катастрофы. Но как руководитель страны он не желал драматизировать ее последствия, чтобы не создавать у Госсовета и своих подданных пораженческих настроений. Король поступил так, как в подобных случаях поступали и до сих пор поступают его коллеги по ремеслу: народу необязательно и даже вредно знать всю правду — достаточно, чтобы она была достоянием узкого круга «ответственных лиц». Характерно, что в письме Карл не упоминает о своем ранении и не использует его в свое оправдание. Он и сестре своей сообщил о ранении только из-под Бендер, когда рана уже заживала, а он уже предвкушал удовольствие от верховой езды. Поражение под Полтавой случилось для него «по воле рока» и «из-за неблагоприятной местности» — косвенное признание военной прозорливости царя Петра, выстроившего на поле боя земляные редуты. Если прежде он говорил о «везении» и «счастье», то теперь с таким же иррациональным упорством пытался не замечать очевидных и вполне конкретных реалий. После русского похода он все больше был склонен поддаваться року, судьбе, неизбежному. На фоне его деятельного характера и несгибаемой воли склонность к фатализму на первый взгляд выглядит довольно странно, но на самом деле такие личности иногда встречаются (взять хотя бы для примера Наполеона Бонапарта).

... Через несколько дней после прибытия в Очаков в шведском лагере был объявлен день покаяния и молитвы.

Капеллан Микаэль Энеман устроил богослужение и произнес проповедь, в которой неудачи шведов объяснил карой Господа Бога за все их прегрешения, совершенные во время войны. Король Карл внимательно слушал проповедь, а после службы поблагодарил Энемана за его «благоразумную рассудительность».

От сераскира Юсуфа-паши из Бендер прибыл посыльный — это был тот самый человек, которого Карл принимал полутора годами раньше на Висле перед вторжением в Россию. Бендерский начальник оказался более гостеприимным и дружески настроенным по отношению к шведам, нежели очаковский «философ»: он прислал палатки, повозки и другие необходимые на первое время вещи и пригласил Карла в Бендеры.

Весьма полезным оказался француз Константин де Турвиль, завербовавшийся в шведскую армию в 1707 году в Саксонии, длительное время проживавший в Турции и владевший турецким языком. Его Карл назначил военным комиссаром, в главную обязанность которого входило обустройство и адаптация шведов в Турции. Де Турвиль, в частности, оказывал переводческую помощь шведскому послу при Порте Мартину Нойгебауреру.

24 июля шведы покинули Очаков и направились в Бендеры «в гости» к Юсуф-паше. Конечно, внешние обстоятельства этого перехода не шли ни в какое сравнение с тяготами предыдущего, но и тут шведы столкнулись с сюрпризами: их североевропейские желудки, привыкшие к грубой мясной и соленой пище, не выдержали встречи с изобилием фруктов, кофе и прочих турецких сладостей и деликатесов, поэтому многие заболели и передвигаться приходилось медленно и с частыми остановками. На пути к Бендерам в городе Суклея шведов нагнал турецкий офицер из Очакова, он привел с собой 36 шведов и сотни полторы запорожцев, которые самостоятельно преодолели Днепр и благополучно добрались до турецкой границы из Переволочны. Они покинули лагерь до капитуляции и потому ничего нового рассказать королю не могли.

1 августа шведы добрались до Бендер, где их встретил заранее высланный туда для подыскания подходящего жилья для короля Юлленкрук. Карл XII собирался пробыть в Бендерах недолго — до момента подхода его армии и полного выздоровления, но ему пришлось прожить там целых три года. Он поселился в роскошной палатке, подаренной султаном Ахмедом, которую разбили на окраине города, в самих Бендерах бывал крайне редко, в своих письмах указывал «лагерь под Бендерами» и планировал в ближайшее время выехать в Польшу, чтобы соединиться там с фон Крассовым и Лещинским, благо польская граница была рядом.

На третий день пребывания под Бендерами М. Нойман сделал на ноге короля операцию, вырезав из раны омертвевшие ткани и кости [196]. После этой операции дела у короля пошли на поправку, через несколько дней он стал ходить с костылем, потом наступать на ногу, а 17 сентября первый раз сел в седло. Для непоседливого короля два с половиной месяца неподвижности были, конечно, тяжелым испытанием. 21 июля, еще в Очакове, взбунтовались казаки, они опасались выдачи их турками обратно царю Петру и хотели расправиться с Мазепой и его окружением. Карлу вместе со своими солдатами и офицерами пришлось защищать гетмана, а потом вести с бунтовщиками переговоры.