Карли сын Чакана (биографическая повесть)

— Нет, Бегхан! — стоял на своем Алты. — Я буду артистом.

— Да ты что, спятил? Довольно с нас твоих фокусов! Много ли добра принесли нам твои кривлянья?

— Ну и пусть кривлянья. А я все равно буду артистом.

— Не бывать этому!

— Нет, буду! Назло всем буду.

Братья, как молодые бычки, нагнули головы, уставились друг на друга, глаза в глаза. Бегхан уже приготовился было влепить Алты оплеуху, но рука застыла в воздухе — его испугало лицо брата: брови сдвинуты, ноздри раздуты, глаза горят. Видно, прошло время, когда Бегхан мог беспрепятственно награждать брата тумаками и подзатыльниками. Алты вырос и готов к отпору. Бегхан опустил руку, сказал:

Алты, братишка… Мало ты заставлял плакать свою мать?

— Вот стану артистом и буду веселить ее!

— Ох, Алты! Не ту дорогу ты выбрал.

— Если окажется, что не ту, поверну назад. Не бойся, не заблужусь!

— И гонору же в тебе! А помнишь, как однажды чуть не погиб?

— Чему быть, того не миновать. Хочу попытать судьбу. Найти свое счастье!

— Как бы последнего не растерял.

— Уж, во всяком случае, не брошусь тебе в ножки: Бегхан, брат, помоги, выручи!

— Упрямая башка!

— И пускай упрямая.

Бегхан понимал, что ему не переломить строптивый характер брата. Уж если тот что вбил себе в голову, в лепешку расшибется, а сделает по-своему. Бегхан не раз имел случай убедиться в этом. Приходилось смириться с решением Алты. Скрепя сердце Бегхан отдал брату десять рублей из тех денег, которые они заработали на жатве: не бросать же Алты на произвол судьбы! Ни слова больше не говоря, повернулся и пустился догонять товарищей, уже удалявшихся по направлению к Теджену.

Алты остался на дороге один, долго смотрел вслед уходящим землякам. На душе у него было смутно, тревожно: что-то ждет его впереди?

13

Сжимая под мышкой свернутый халат, Алты околачивался возле школы, где недавно смотрел «Айджамал». Войти он не решался. И если бы его спросили, что ему надо, он бы не смог ответить. В самом деле, к кому идти, о чем просить?

Но и отступать было не в его правилах. Он то прохаживался перед школой взад-вперед, то садился на скамейку, стоявшую неподалеку под пышнокронным карагачом.

Когда он, в который уже раз, приблизился к двери школы, из нее вышел мужчина, в очках, с аккуратной черной бородкой. Он остановился перед Алты, испытующе взглянул на него.

— Тебе что нужно, молодой человек?

Алты, смешавшись, опустил глаза.

— А я и сам не знаю…

— Занятный товарищ! Так-таки и не знаешь?

— Ну… есть одно дело…

— Какое же, если не секрет?

Алты бросил взгляд на мужчину:

— А ты кто будешь?

— Я завуч этой школы.

— Завуч… Это вроде сторожа, что ли?

Мужчина улыбнулся:

— Гм… Положим, что так.

Алты осмелел:

— Если ты сторож, верно, знаешь, к кому мне обратиться?

— А по какому вопросу, позволь узнать?

— Ну… я хочу в артисты.

— В артисты?

— Ага.

— Что ж, похвальное стремление. Но у нас не театральная школа.

— А я видел тут пьесу «Айджамал»!

— Так это художественная самодеятельность.

— Вот бы и мне заделаться… этим самым… деятельностью…

Мужчина пристальней вгляделся в пылающее лицо Алты.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать.

— Ты закончил какую-нибудь школу?

— А как же! Ликбез.

— Ну ликбез — это не совсем то, что нужно. Это только первая ступенька к знаниям. Там тебя научили читать и писать. Этого мало.

— А что еще нужно?

— О! Многое.

Алты покраснел.

— Значит, я не гожусь в артисты?

Мужчина доброжелательно рассмеялся:

— Ну, пока неизвестно, на что ты годишься. Ты еще молод и полон энергии. У тебя все впереди. Но одно скажу: чтобы стать артистом, нужно сначала закончить театральную студию.

— А тут есть эта… устудия?

— Нет, студии, к сожалению, у нас пока не имеется.

По тому, как мужчина говорил, чувствовалось, что никакой он не сторож, скорее, учитель. И Алты без околичностей заявил:

— А ты ведь меня надул! Ты тут, видно, не сторожем, а муллой.

— Допустим.

— Тогда возьми меня в свою школу!

Мужчину что-то привлекало в этом горячем, наивном, открытом пареньке. Он сочувственно проговорил:

— Друг мой, тебе ведь уже семнадцать. А в школу поступают дети семи-восьми лет.

— Ну и что ж, что семнадцать! Раз надо учиться…

Мужчина прищелкнул пальцами:

— Как бы тебе объяснить… Тебе, наверно, приходилось чабанить? Так вот, как ты думаешь: можно ли к ягнятам подпустить взрослого барана?

Алты недоверчиво усмехнулся:

— Это какой же дурак станет так делать?

— Вот и ты среди малышей выглядел бы, как баран среди ягнят.

Алты потемнел лицом, понурился.

— Выходит, некуда мне податься.

— Ну-ну! Не вешай носа! — ободряюще сказал мужчина. — Ты можешь куда-нибудь устроиться, например в Ашхабаде. Наверняка там найдется для тебя что-нибудь подходящее.

— Правда? — обрадовался Алты.

— С какой стати мне тебя обманывать?

Алты схватил мужчину за руку, сильно потряс ее:

— Ой, спасибо… товарищ мулла! До свидания!

— Как? Ты спешишь проститься со мной?

— Я спешу в Ашхабад!

14

Завернув в красный платок кусок лепешки, Алты Карли отправился в Ашхабад.