Карлос Кастанеда, книги 1-11 (изд-во «София»)

— Наверное потому, что он мне не понравился. А если бы понравился? Ведь некоторым тот страж, которого я видел, наверняка показался бы красивым. Они смогли бы одолеть его? — Нет. Никак ты не поймешь. Совершенно не важно — нравится тебе страж или нет. Пока ты будешь испытывать к нему хоть какое-то чувство, он останется неизменным — чудовищным, красивым или каким-то там еще. Но если ты будешь бесстрастным, он превратится в ничто. Нет, он никуда не денется, но превратится в ничто.

В утверждении, что столь грандиозное явление, как страж, может превратиться в ничто, оставаясь тем не менее перед глазами, не было никакого смысла. Я подумал, что это — одна из алогичных предпосылок системы знания дона Хуана. В то же время я не сомневался, что он сможет объяснить мне это, если захочет. Поэтому я спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты думал о его омерзительности. Он был жутких размеров. Он плевался. Он был чудовищем. Ты знаешь, что подразумевается под всеми этими понятиями. Поэтому для тебя страж все время является чем-то таким, что ты знаешь, что тебе известно, и пока это так, увидеть его невозможно. Я уже говорил тебе — страж должен превратиться в ничто, оставаясь неизменным перед тобой. Он должен оставаться на месте и в то же время быть ничем.

— Ну как это? Дон Хуан, это же — абсурд.

— Да. Но таково видение. О нем невозможно говорить. Чтобы научиться видению, нужно видеть. С водой у тебя явно нет проблем. Тогда ты ее почти видел. Вода — твой «конек». Тебе осталось только отработать технику. Кроме того, у тебя есть могучий помощник — дух источника.

— Кстати, о духе источника. Этот вопрос меня очень интересует.

— Тебя может интересовать все что угодно, но говорить о духе источника, находясь на его территории, не стоит. Здесь о нем лучше даже не думать. Иначе он схватит тебя, и никто уже не сможет тебе помочь. Так что помалкивай и думай о чем-нибудь другом.

На следующий день около десяти часов утра дон Хуан вытащил из чехла трубку, набил ее смесью, дал мне и велел отнести на берег канавы. Держа обеими руками трубку, я умудрился расстегнуть рубашку и засунуть трубку за пазуху. Дон Хуан нес две циновки и поднос с тлеющими углями. Мы сели на циновки в тени деревьев бреа на берегу у самой воды. Дон Хуан положил в трубку уголек и протянул ее мне. Я не испытывал ни опасений, ни особого энтузиазма. Почему-то вспомнилось редкостное чувство интереса и благоговения, возникшее у меня во время второй попытки увидеть стража, уже после того, как дон Хуан объяснил, кем страж является на самом деле. Но сейчас не было никаких эмоций, кроме любопытства, хотя дон Хуан и предупредил меня, что на этот раз я, возможно, по-настоящему увижу воду.

Дон Хуан заставил меня выкурить не одну, а две трубки подряд. В какой-то момент он наклонился ко мне и в самое ухо прошептал, что собирается научить меня использовать воду для перемещения в пространстве. Он наклонился так близко, что почти касался губами моего уха, и велел смотреть не вглубь воды, а сосредотачивать внимание на ее поверхности до тех пор, пока не появится зеленый туман. Снова и снова он повторял:

— Все внимание сосредотачивай на тумане, пока не перестанешь различать что бы то ни было еще.

Потом я услышал его слова:

— Смотри на воду прямо перед собой, но не позволяй ее журчанию увести тебя. Если ты уйдешь со звуком воды, я не смогу найти тебя и вернуть. Теперь — вперед, в зеленый туман, и слушай мой голос.

Я все слышал и понимал чрезвычайно ясно. Сосредоточенно глядя на воду, я ощутил нечто вроде физического удовольствия, какое-то неопределенное наслаждение, похожее на внутренний зуд. Я долго всматривался, но зеленого тумана все не было.

Неожиданно я потерял контроль над глазами. Может, я моргнул, а может, закрыл глаза на чуть более длительное время — где-то на секунду, или просто не смог уследить за фокусировкой, но, как бы то ни было, вода остановилась. Движение полностью прекратилось; я словно смотрел на изображение неподвижной ряби, мастерски написанное маслом. Потом вода зашипела, словно в ней мгновенно образовалась масса пузырьков углекислого газа. Через мгновение я увидел, что шипением сопровождался процесс медленного распространения зеленой материи, своего рода постепенный беззвучный взрыв, превративший воду в зеленый туман, который распространялся, пока полностью не окутал меня, заполнив собою все пространство.

Я был погружен в него до тех пор, пока острый, протяжный и резкий звук не всколыхнул все вокруг. Обычные черты водной поверхности снова появились перед глазами, и я как бы «влился» в них. Звук оказался не чем иным, как диким воплем дона Хуана: «Ээээээээй!» Он орал у самого моего уха. Потом велел мне внимательно следить за его голосом и, снова погрузившись в туман, ждать, когда он меня позовет. Я по-английски ответил «О'кей» и услышал его хохот, похожий на гусиное гоготанье.