Читаем Карманный оракул (сборник) полностью

Нет никаких сомнений, что вера в тайные общества в XXI веке приобретет особенно массовый характер. Прошли времена, когда историю делали личности: теперь ее делают массы, а массы верят в незримого пастыря. Иначе им неинтересно. Даже когда бараны толпой бегут куда глаза глядят, забывая в панике приличия или просто затаптывая несогласных, – они уверены, что их гонит этот самый пастырь, а на них никакой вины нет. Пускай себе. «А х, для пустой души // Необходим груз веры! // Ночью все кошки серы, // Женщины все хороши», – издевался, между прочим, еще Горький в «Жизни Клима Самгина», где тоже полно сектантов и заговорщиков. Тайные общества – религия пустых душ. Остается надеяться, что тем самым значительно уменьшится число дураков, компрометирующих собою церковь. Христианство останется уделом тех, кто умеет кое-чего требовать от себя. А над верой в тайные общества, магические ритуалы и загадочные коды вместе с нами смеется Моцарт – твердо знавший, что ничего волшебного, кроме таланта и мастерства, на свете нет.

Вот тут все сбылось почти полностью: вера во всесилие тайных обществ, скрытых элит и магических закулис в современной России сделалась настоящим третьим заветом, совсем не тем, какого ждали в начале прошлого века. Установилась прямая математическая зависимость между глупостью и склонностью к вере в конспирологические идеи – и не зря именно Россия стала родиной настоящего конспирологического романа вроде «Кровавого пуфа» В. Крестовского. На конспирологии построена вся квазиисторическая публицистика Н. Старикова, которую никто из серьезных ученых не хочет разоблачать по причине очевидного идиотизма, а напрасно: некоторые ведутся. Сегодняшняя русская триада, заменившая «самодержавие – православие – народность», – невежество, конспирология и агрессия. Устойчивый набор этих признаков легко обнаружить у всякого, кто входит в число фанатов Старикова. Будущее этих людей я предсказать не берусь, но допустить их идеологическую трансформацию не осмелится и самый человеколюбивый оптимист. Скорее всего, они затаятся, то есть им станет стыдно говорить всю эту чушь вслух (но думать – никогда).

Канарейка в подарок

Покаянное письмо российской средней буржуазии

Правду сказать, этот текст – большая неожиданность для меня самого. Хочется не то что признаться в любви к мелкому русскому буржуа и среднему классу, в очередной раз попавшему в переплет, но попросить у них прощения. Mea culpa, в 1998 году я порядочно злорадствовал. Написал статью «До свидания, мальчики» – про офисный планктон, по которому дефолт, казалось, нанес смертельный удар. Тогда только что вышло точно приуроченное Пелевиным к августовскому кризису «Generation П» – так там вообще было посвящение «Памяти среднего класса». И хоронил я его, надо признаться, без почестей.

Правда, они сами были виноваты. Они очень меня разозлили, и не меня одного. В России – хотя, вероятно, и во всем мире, но там хоть не так очевидна эта постоянная готовность похоронить одну половину населения ра ди счастья другой – есть некоторое количество гиперактивных мальчиков и девочек, всегда первыми влетающих в помещение с криком: «Которые тут временные? Слазь!» Ясно, что их привлекают не сами инновации, но вот именно возможность гаркнуть: «Кончилось ваше время!» С этой целью они неразборчиво седлают любое движение, любую идеологию, которая кажется им перспективной. При этом перспективно для них прежде всего то, что позволяет как можно быстрее самоутвердиться. В России такая быстрота обманчива, но они не умеют считать даже на полхода вперед – про полгода уже не говорю.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Как управлять сверхдержавой
Как управлять сверхдержавой

Эта книга – классика практической политической мысли. Леонид Ильич Брежнев 18 лет возглавлял Советский Союз в пору его наивысшего могущества. И, умирая. «сдал страну», которая распространяла своё влияние на полмира. Пожалуй, никому в истории России – ни до, ни после Брежнева – не удавалось этого повторить.Внимательный читатель увидит, какими приоритетами руководствовался Брежнев: социализм, повышение уровня жизни, развитие науки и рационального мировоззрения, разумная внешняя политика, когда Советский Союза заключал договора и с союзниками, и с противниками «с позиций силы». И до сих пор Россия проживает капиталы брежневского времени – и, как энергетическая сверхдержава и, как страна, обладающая современным вооружением.

Арсений Александрович Замостьянов , Леонид Ильич Брежнев

Публицистика
Набоков о Набокове и прочем. Интервью
Набоков о Набокове и прочем. Интервью

Книга предлагает вниманию российских читателей сравнительно мало изученную часть творческого наследия Владимира Набокова — интервью, статьи, посвященные проблемам перевода, рецензии, эссе, полемические заметки 1940-х — 1970-х годов. Сборник смело можно назвать уникальным: подавляющее большинство материалов на русском языке публикуется впервые; некоторые из них, взятые из американской и европейской периодики, никогда не переиздавались ни на одном языке мира. С максимальной полнотой представляя эстетическое кредо, литературные пристрастия и антипатии, а также мировоззренческие принципы знаменитого писателя, книга вызовет интерес как у исследователей и почитателей набоковского творчества, так и у самого широкого круга любителей интеллектуальной прозы.Издание снабжено подробными комментариями и содержит редкие фотографии и рисунки — своего рода визуальную летопись жизненного пути самого загадочного и «непрозрачного» классика мировой литературы.

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Николай Мельников

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное