Карнавал мистических историй

— Мать расстаралась. Роту солдат накормить можно.

Мужчины рассмеялись.

— Она может. Эх, мне бы такую жену — тихую да скромную.

— Потише. Если твоя услышит…

Младший лишь махнул рукой:

— Все равно скандал устроит — причина не важна.

— Тяжело тебе.

Младший на минуту погас, но быстро скинул наваждение и мягко улыбнулся:

— Детей жалко. Люблю я их. Понимаешь?

Застолье прошло весело. Поздравления и добрые пожелания сыпались со всех сторон. Взрослые и малыши славили незабвенного, любимого отца, деда и прадеда в одном лице. Борис Иванович внимательно слушал, вытирая подступающие слезы и стараясь запомнить этот момент. Запомнить, как тепло и уютно в семейном кругу. Среди любимых и любящих людей. Это семья, его плоть и кровь, его гордость.

И все же, чего-то не хватало. Борис Иванович то и дело косился на ворота, словно ждал кого-то еще. Он тихо вздыхал и прятал глаза от жены. Она молчала и делала вид, что не замечает. Младший прав — хорошая, тихая.

Гости разъехались только к полуночи. Довольные взрослые прощались с хозяевами и запихивали сонных малышей в такси.

Когда в темноте погас след фар последней машины, жена устало сняла фартук, повернулась к дому:

— Пойдешь спать?

Борис Иванович обвел взглядом опустевший двор, покачал головой:

— Посижу во дворе. Не жди меня, ложись спать.

— Ты принял лекарства? Твое сердце…

— Не волнуйся. Все хорошо.

Жена уже развернулась к дому, но задержалась:

— Все еще ждешь?

***

Большой дом, утопающий в летней зелени светился всего двумя окнами: в зале и спальне. Одно вскоре погасло. Видимо, жена легла спать.

Борис Иванович прислонился к старой яблоне, прислушался. Где-то в лесу послышалась кукушка. Может рискнуть?

— Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?

Птица молчала, словно ее и не было. Борис Иванович отошел от дерева, завертел головой:

— Ты куда делась, разбойница?

В другой стороне леса послышалось тихое:

— Ку-ку, ку-ку, ку-ку…

И все опять стихло.

— Эй, это все?

Борис Иванович не на шутку испугался. Всего шесть лет? Почему так мало? Глупая птица. Зачем она куковала? Сроду в их лесу не водились кукушки. Отчего теперь появились?

Тревожное липкое чувство коснулось кожи. Борис Иванович вздрогнул:

— Чур, меня. Чур.

Он суеверно сплюнул через левое плечо, три раза постучал по дереву и снова прислушался. Кукушка упрямо молчала.

— Кукуй на свою голову.

Возраст дает о себе знать: раньше он никогда не обращал внимание на такие глупости.

— Чем занимаешься, дядь Борь?

У забора стоял сосед Васька Дронов, качок с глуповатым лицом и добрыми глазами. Пять лет назад он приехал в деревню с женой Зинаидой и двумя дочками. Всегда улыбался и старался всем угодить. Что только не делала его бедная жена: ругала и выдавала тумаки, но дураку все нипочем. Сумки носит, огороды бесплатно копает, заборы и дома соседские чинит. Чистое горе в семье. И на что живут, горемычные?

— Чем, чем. Все тебе знать надо.

— Да я так спросил. Из вежливости.

— Спросил?

— Да.

— Ну и, — Борис Иванович замолчал. На душе было не спокойно и одиноко, словно кто-то вырвал здоровый кусок плоти и внутри зияла огромная дырка. Рана постоянно зудела и кровоточила. — Может зайдешь? Поболтаем.

Васька удивленно огляделся по сторонам, недоверчиво уточнил:

— Это ты… вы мне?

Борис Иванович устало вздохнул:

— Нет, это я с духами разговариваю.

— А вы не боитесь? Ночь такая лунная. Того и гляди светло, как днем станет.

— Дурак ты, Васька. До сорока лет дожил, а ума так и не набрался.

Сосед не обиделся, только рукой махнул:

— Не важно это. Коль судьбу профукал, не стоит думать о пустяках.

Что-то в тоне Васьки было странное, тягучее и томящее. Вечно улыбчивый подлиза предстал в новом образе. Борис Иванович растерянно хлопал глазами.

— Заходить будешь?

Васька потоптался и осторожно вошел во двор.

Борис Иванович глянул на Луну — правда большая. Повисла прямо над его домом, словно пыталась осветить все его тайны.

— Чего стоять? В ногах правды нет. Пошли к столу.

— Странный вы сегодня, — Васька пожал плечами и пошел за хозяином дома.

Борис Иванович и Васька сели за пустой стол напротив друг друга, молча уставились на Луну. Не сговариваясь, одновременно тяжко вздохнули.

— Ты-то чего вздыхаешь? — хмыкнул Борис Иванович. — живешь хорошо, жена молодая, красивая. Злобная, конечно, баба, да что говорить — сам выбирал.

— Сам, — протянул Васька задумчиво.

— Бабы нынче не те пошли. Все с характером. Слово супротив не скажи. У меня два сына и оба подкаблучники. Прямо как ты, — Борис Иванович покачал головой.

— За грехи платить надо.

Борис Иванович вздрогнул, пристально вглядывался в лицо Васьки, пытаясь понять, на что тот намекает. Неужели бестолковому соседу что-то известно?

— Да что там, — Борис Иванович осторожно сменил тему. — Дочь не знаю в кого пошла. С мужем развелась. Говорит, не сошлись характерами. Чушь какая.

— Ничего. Другого найдет. Получше.

— Нашла уже. Еще и рожать собралась. В ее-то годы.

— Анечка беременна?

Борис Иванович напрягся. Что-то странное и осуждающее прозвучало в голосе Васьки.

— Говорит, так получилось. Мы уж с матерью и так, и сяк…