Карнавал мистических историй

— Наверно, она любила тебя.

— Любила, говоришь? — Вася словно пробовал новое слово на вкус. — А где же она была раньше? Когда я был безликим, никому ненужным мальчишкой?

— Ты сам-то смотрел вокруг? Видел ее?

Вася отбросил руку Бориса Ивановича и схватился за голову.

— Я был так молод.

— Или упивался горем, замкнувшись в себе?

— Она не в моем вкусе.

— Вот же заладил негодник. Ты что, есть ее собирался?

Темная туча медленно наползала на полную Луну.

— Я просто хотел отомстить Димке.

— А о ней ты подумал?

— Она не входила в мои планы. И потом, это было всего лишь раз. Клянусь.

Борис Иванович подался вперед, пытаясь разглядеть лицо Васи:

— Ты бросил ее?

— Тошно мне было. Все просто горело внутри. И странное чувство, словно в дерьме вывалялся. Даже не знал, что так бывает. Ушел я в загул и в институт не ходил.

— А она? Что она?

— Пыталась звонить, но я не брал трубку. Она и перестала.

— Так просто отстала?

Вася кивнул.

— На некоторое время.

— Как это?

Вася застыл. Выражение его лица менялось со скоростью света. То он болезненно морщился, то смотрел на Луну, то на застывшего Бориса Ивановича. На его лице читалось смятение.

— Говори уже, не тяни. Хуже не будет.

Вася облизнул пересохшие губы.

«Прошло больше месяца и я почти забыл о серой мышке. У меня появилась доступная красотка с большой грудью и ногами от ушей.

В тот вечер я возвращался с вечеринки, напевал какую-то дурацкую песенку и веселился. Настроение было отличное.

Знакомый голос окликнул меня у подъезда, я обернулся и увидел ее. Выглядела Мышка паршиво: волосы собраны в неряшливый хвостик, длинное бесформенное платье, черные круги под глазами. Как старая бабка. Противно смотреть.

— Чего тебе?

Она пыталась поймать мой взгляд, но я не мог на нее смотреть. Вдруг представил такую жену рядом. Мерзость.

— Я… беременна.

Она сказала это так просто, будто есть позвала. Я обалдел от новости и не мог понять ее смысл.

— Ты о чем?

— У нас будет ребенок.

Я расхохотался. Не от радости. От ужаса. До экзаменов оставался месяц и я получу заветную свободу, уеду в большой город и буду жить так, как захочу. Без указки родителей и придирок преподов, а тут такой облом.

Я схватил ее за руку и потащил на детскую площадку, подальше от дома. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал этот бред.

— Тише ты. Чего разоралась?

— Пусти. Мне больно.

Ненависть и злоба переполняли меня. Даже из далека, придурок Димка портит мне жизнь. Ненавижу.

— А спать с первым встречным было приятно?

— Ты говорил, что любишь меня.

По ее щекам текли слезы. Меня начало тошнить.

— Вот дура. Ты что, не предохранялась?

— Я не знала.

Что за дурь? Взрослая тетка строит из себя малолетку.

— Тебе уже двадцать, не так ли?

— Да.

Мысли выстроились в логическую цепочку:

— Замуж хочешь? Ясно. Затащила меня в постель, а теперь шантажируешь ребенком?

— Это случайность. Поверь.

— У нас было всего раз, как ты могла залететь?

— Не знаю…

— Зато я знаю. Сами в постель ко всем лезете, а кто последний, тот и папа.

— У меня никого не было. Кроме тебя.

— И я должен верить? Может это и не мой ребенок вовсе?

Она побледнела еще больше, покачнулась.

Я не тронулся с места. Мысль прикоснуться к этому чудовищу пугала меня.

— Не придуряйся. Меня этим не возьмешь.

Она ойкнула и осела на землю.

— Какая актриса. Я тронут.

Она смотрела на меня снизу вверх и плакала.

— Как ты можешь быть таким бессердечным? Это же твой ребенок.

Я не знаю, что на меня нашло. Я с презрением смотрел на эту странную женщину и говорил, не затыкаясь. Бросая каждое слово, словно ком грязи:

— Это твой ребенок. Мне он не нужен и ты не нужна. Если еще раз припрешься, я не буду так вежлив. Поняла?

— Вася…

Я присел, схватил ее за плечи и сильно тряхнул.

— Мне не нужны дети. Убирайся, дура.

Ее глаза вдруг застыли, она обмякла и начала заваливаться на бок.

Я не знал, что делать. Задержал падение и осторожно положил на землю. Похлопал ее по щеке.

— Эй, ты чего? Вставай.

Она молчала.

Я наклонился, прислушался. Дыхание едва слышно. Видимо, она потеряла сознание.»

Борис Иванович трясущимися руками достал из кармана корвалол, накапал прямо на язык, слегка поморщился. Он часто дышал, держась за сердце.

— Ты… убежал?

— Я же не зверь. Вызвал скорую.

— Она умерла?

— Что вы такое говорите? Жива она.

— А ребенок?

Борис Иванович затаил дыхание.

— Обошлось.

Борис Иванович громко выдохнул, стукнул кулаком по столу.

— Дурак этакий. Чуть до инфаркта не довел.

Василий улыбнулся уголками губ.

— Это самая добрая часть моей истории. Уверены, что хотите узнать конец?

— Продолжай.

«В больнице разразился скандал. Родители Мышки узнали о ее беременности и требовали назвать имя подлеца, но она молчала, как партизан. Лишь тихо плакала и вздыхала.

Соседи начали сплетничать и строить догадки. Я решил притаиться на время и засел за уроки. Тем более, что экзамены на носу, диплом защищать надо. Только бы Мышка не проболталась. Пока никто не знает, я смогу тихонько улизнуть из города. А там, пусть ищут ветер в поле.