Карнавал страсти

— Темнота. Ну, я про наркотики говорю. Крот занимается их сбытом. Он уже несколько раз мотался в Европу и обратно, разбогател и теперь больше светиться не хочет, начал себе гонцов искать, ну чтобы другие возили, а он только торговал. Я вообще наркоту не терплю, и с этим Кротом уже давно не общался. Но общие знакомые меня в курсе держат. Так вот, он где-то подцепил Надьку, я даже знаю, какая сволочь их познакомила. Этой дуре красивой жизни захотелось, другие страны посмотреть, долларов подзаработать. Знаешь, как она рассуждает? У меня просто волосы от ее слов дыбом встают. Она говорит: «Заниматься проституцией мне западло, я до торговли собой ради денег никогда не опущусь!» Представляешь! А то, что она собирается сделать, разве не торговля? — от возмущения Шуруп вскочил и забегал по кухне. — Во-первых, она уже никогда не отмажется, всегда будет у тех бандюков на крючке. А во-вторых, она рано или поздно сядет, если не в тюрьму, так на иглу.

— А почему ты не вмешался? — осторожно спросил Дмитрий.

— Потому что струсил, — честно ответил Шуруп. — Я пытался ее отговорить, но у меня ничего не вышло. А сейчас я уже не могу вмешаться. Меня Крот знает. Если я у него появлюсь, то потом начнутся такие разборки, после которых от меня ничего не останется. По крайней мере, с этим жилищем придется расстаться навсегда. А больше мне жить негде.

— А ты-то почему бездомный, — спросил Дмитрий, — откуда ты родом?

— Я человек ниоткуда, — грустно сказал Шуруп, а потом пояснил, — города, в котором я родился, уже нет на карте. Теперь он называется Бишкек, бывший Фрунзе. После школы я уехал учиться в Питер, жил в общаге, потом сюда переехал. Между тем Киргизия стала другой страной, гражданином которой я не являюсь. Русского гражданства у меня тоже нет, как нет и прописки.

— А родители где?

— Родители не выдержали роста национального самосознания киргизов и сбежали в деревню под Воронеж. Вот уже третий год я не могу собраться и съездить туда, чтобы прописаться и гражданство получить. Так что с тобой говорит натуральный бомж.

— Все ясно, — от этого короткого рассказа веяло такой безнадежностью, что Дмитрий не нашел других слов. В кухне повисло тягостное молчание. — Ну, ладно, — наконец решился Дмитрий, — говори, как найти этого Крота.

4

Крот жил в снимаемой квартире около станции метро «Петроградская». Шуруп довольно подробно объяснил Дмитрию, как он должен себя вести. Если Дмитрий сделает все как надо, то, возможно, ничего страшного с ним не случится. У Дмитрия было одно существенное преимущество, а именно то, что ни Крот, ни Надя никогда не видели его. Вряд ли Крот и его дружки смогут выследить Дмитрия. А чтобы у них не было повода преследовать его, Дмитрий не должен был заходить в квартиру Крота. Ему надо подловить момент, когда Крот вместе с Надей будут выходить из дома.

К чести Шурупа надо сказать, что он не отказался помогать Дмитрию. Сначала он долго рылся в старом сундуке и извлек на свет две фотографии, одну старую, с обтрепавшимися краями, другую совсем новую, сделанную поляроидом. На первой был изображен юноша с длинными волосами, на лбу перехваченными ремешком. В руках он держал какой-то длинный предмет, и, только приглядевшись получше, Дмитрий понял, что это кларнет.

— Это Крот в юности, — хмуро заметил Шуруп, — мы тогда были приятелями. Другой фотографии у меня нет. Сейчас он здорово изменился. Волосы он теперь стрижет очень коротко, да рожу наел будь здоров. Так что, может, ты его и не узнаешь, но все же общее представление ты получил. А это Надька, — он протянул Дмитрию твердый глянцевый квадрат.

Дмитрий взглянул на фотографию и невольно улыбнулся. Он понял, кто был автором Настиной прически. У девушки, с вызовом смотревшей в объектив, были точно такие же, как когда-то у Насти, торчащие во все стороны разноцветные пряди.

Шуруп довел Дмитрия до подъезда дома, где жил Крот и где все эти дни находилась Надя, проходя подготовку юной контрабандистки. Дмитрий занял наблюдательный пункт напротив подъезда, а сам Шуруп побежал к телефону-автомату.

— Сиди тут, — бросил он на ходу, — а я попробую что-нибудь разузнать.

Зажатый на лавочке мамашами и бабушками, выгуливающими детишек, Дмитрий чувствовал себя полным идиотом. Он с опаской смотрел на дверь подъезда.

«Я же их не узнаю, — думал он, — хорошо еще, если девчонка не изменила прическу, а если она такая же ненормальная, как Настя, и тоже постриглась ежиком? Неужели и Настя подельница этого Крота? — с ужасом подумал Дмитрий. — Ну да, она просто решила соскочить, вот и скрывается у меня. А историю про любовь придумала для маскировки. Судя по всему, она девочка из хорошей семьи, и ее тоже потянуло на дешевую криминальную романтику».

Прибежал Шуруп. Тяжело дыша и отдуваясь, он проговорил:

— Зря мы сюда притащились. Я тут навел кое-какие справки, Крот сегодня вечером должен быть в Капакабане. Это кафе, где встречается всякая наркота. Скорее всего Надька будет с ним. Говорят, у них большая и светлая любовь, — эти слова были произнесены с такой злостью, что Дмитрий спросил:

— Она тебе нравится?