Каролина: между дождем и градом. Финал

Около часа он обнимал ее спящую, усыпая тело поцелуями. Адреналин не давал заснуть, в конечном счете он бросил эту затею. Переодевшись, Орлов направился завтракать в бар. Насвистывая себе под нос мелодию, он пальцами щелкал в воздухе, свободной рукой накладывая сам себе завтрак на шведском столе. Впервые за долгое время он решил сделать все сам, а не заказывать в номер.

— Ты ли это, друг мой? — окликнул его ошарашенный Эрик. Осматривая того с ног до головы, он звонко рассмеялся. — Смотрю, наша общая бывшая неплохо вчера поработала с твоим настроением?

— Донесли всё, — рассмеялся мужчина, тут же отмахиваясь. — Нет, дорогой. У меня стоит только на жену.

Улыбка мгновенно спала с лица Эрика, а между бровей залегла морщина. Похлопав друга по плечу, он серьезно прохрипел:

— Пойдем-ка со мной. Нужно кое-что тебе рассказать.

Эрик привел Орлова в застекленную с потолка до пола лоджию, закрытую для простых смертных. Толпа охранников шеренгой встала у входа, пока двое мужчин попивали кофе, куря сигары.

— Как ваши отношения с Каролиной? — странно поинтересовался блондин, прищуриваясь, словно на допросе.

— Знаешь, — улыбаясь до ушей, махнул рукой Орлов, — лучше, чем когда бы то ни было. Я впервые в жизни чувствую себя таким живым!

— Я слышал другое. Меня убеждали, что все иначе, — хмыкнул Эрик, злобно потушив сигарету в кофе. Затем он снова посмотрел на друга, выгибаясь через стол: — Я люблю Соню, порой даже не понимаю за что. Любовь плохая вещь. Я поддался ей, а теперь думаю, что зря. Женщины коварные существа. Разрушают мужчин так же, как и рак.

Поморщившись, Владимир недоуменно махнул рукой:

— Что ты вообще такое несешь?!

— Соня, — фыркнул Эрик, — она обрабатывает меня на помощь своей «бедной и несчастной» сестре. Мол, ты едва ли не в заложниках держишь Каролину… Просит помочь ей сбежать от тебя тайком. Дать кров Каролине и детям.

По спине мужчины прошла тень, а зубы сжались до скрежета:

— Это Каролина ее просила о таком?

— Видимо, — пожал плечами Эрик. — Признаться, грешным делом почти согласился. Не люблю, когда женщин ущемляют в правах, а ты не внушаешь позитивных эмоций. Но, что-то мне кажется, что нас обоих развели. Все ради денег, как обычно.

Часть Орлова до сих пор не верила, что Каролина действительно любит его. Что готова попробовать наладить брак ради сохранения семьи… Версия же Эрика казалась мужчине более приземленной к суровой действительности: Каролина запудривала мозги мужу, играя в какую-то свою игру. Либо для нее это был прощальный секс перед побегом, кто знает?

— Нет, — отмахнулся Эрик, к тому моменту нервно скуривая вторую подряд сигарету. — Мой «рак» уже не операбельный, друг. Я не смогу отменить свадьбу, но смогу поменять нрав своей юной невесты, а ты займись своей.

Пальцами Орлов раскрошил сигару, закипая до черна, шипя себе под нос:

— А мой операбельный, пожалуй, — кроваво улыбнувшись, Владимир размашисто провел пятерней по волосам. — Что там хотела Каролина? Свободы? Она ее получит.

Бракосочетание

Орлова не было в постели, когда я распахнула глаза ближе к обеду. Впервые проснулась так поздно, стук дверь граничил с землетрясением. Толстая отельная дверь едва ли не выпадала с петель, когда я сонная плелась по коридору, превозмогая умопомрачительную боль в мышцах. Еще недавно опрометчиво была уверена, что Владимир любит и практикует жесткий, грубый, животный секс, но только ночью наконец узнала — ранее он сдерживался. Порой его желания были на грани моих возможностей, но наутро я отделалась малым.

— Каролина! — воскликнула Настя, стоило мне распахнуть дверь, налетая на меня с объятиями.

— Сестра! — звонкий голос Вики сбил с ног, ее радостные поцелуи вызвали смех радости и слезы от переизбытка чувств.

Весь день мы провели с сестрами, гуляя по всему городу, посещая различные магазины. Около пяти часов просидели в кафе, где неугомонная Вика рассказывала, каково это быть умным математиком в Англии, и удивила высокими баллами. На моей свадьбе с Марком девочке было всего восемь лет от роду, сейчас же передо мной сидела статная двенадцатилетняя красавица.

Настя же в красках описывала специальную школу в Нью-Йорке. Хвасталась, что лекторами по вольным предметам у нее являются звезды, а искусству учат именитые художники современности. Все мои сестры, включая меня, были блондинками, но выглядели совершенно по-разному. Соня казалась решительной и веселой, Настя — летающей в облаках и ветреной, а Вика — строгой и сдержанной.

— У меня для вас новость, девочки, — зажимая губы рукой, сдерживая смех, выдохнула искрящаяся счастьем Настя. — Мои полотна заметили нужные люди, выставили на свой страх и риск в галереи, и… Угадайте что?! Три картины уже купили! Одна вышла почти в тридцать тысяч долларов.

— Боже, малыш, — ахнула я, в неверии качая головой. — Я всегда верила, что ты талант!