Карта мира

— Пойдемте в сад! В дом не приглашаю, ибо его вконец изгадили гарпии, — уныло произнес Сквайр. — Летают и испражняются прямо в блюда и кувшины.

И он заплакал старческими слезами.

— Не горюйте, — сказал Рональд. — Лучше расскажите все поподробнее.

— А что тут рассказывать? — вздохнул Сквайр. — Я же просил войска у Арьеса, просил! Но он молвил только «Всему свое время», туманно и расплывчато, по своему обыкновению. А я как в воду глядел: приехал домой, а мертвецы уже мой родовой замок осаждают. Мало им отобранных деревень…

— Странно: мне мертвецы показались вполне миролюбивыми существами, — произнес рыцарь.

— Все они миролюбивыми кажутся, вся эта нечисть — ведьмы, гарпии, мертвецы, — махнул рукой Сквайр. — По словам — царь Давид, а по делам — Авессалом ядовит.

Они уселись за стол, монашек подал им вино и сыр.

— Вся надежда только на вас, — сказал подошедший к ним инок с суровым лицом подлинного аскета. — Наши познания в военном деле слабы. Меня зовут брат Кристоф, некогда я был настоятелем монастыря Св.Ингеборги — только где он сейчас, этот монастырь?

— Одно слово: монастырь — приди и стырь, — грустно кивнул Кверкус.

— Правда, у нас есть чудо-оружие, о котором они и не подозревают, — загадочно произнес монах. — Но управлять им даже я не решился бы. Тут нужен человек вполне отважный и сведущий в тактике и стратегии.

— Что это за чудо-оружие? — заинтересовался Иегуда.

— Увидите, увидите… Это, конечно, слабое подражание тем чудесам, которые творил король Эбернгард — и все же.

— Вот что нам и нужно выяснить, — проскрипел Иегуда. — Какие чудеса, когда и с какой целью творил здесь король Эбернгард. Не бойтесь, мы не из Святой Инквизиции. Арьес поручил нам отыскать короля любой ценой и вернуть его в Рим.

— Сущая правда, — подтвердил Сквайр.

— О, король здесь целых пять лет прожил. Он явился в наш монастырь инкогнито и сообщил, что он пророк, несущий радостную весть о том, что небо даровало прощение сему миру и что град Божий будет построен на земле при помощи электричества, таинства жидкого света, текущего по проводам. Он попросил у меня сорок братьев, чтобы проверить его слова, посадил одного из них крутить педали динамо-машины (вы, наверное, читали о ней в древних книгах), а остальных поставил молиться о даровании света. К динамо-машине была прикручена лампочка. Монах вертел ногами с утра до вечера, а братья молились; братья молились, а он вертел. Так шли недели. Братья: Те deum, laudatur! — а он — вжж, вжж… Прошел месяц, и в четвертую стражу ночи лампочка вспыхнула ослепительным пламенем, а король громким голосом возгласил: «Се, прощен народ мой; ныне отпущены грехи его!». Мы обнимали друг друга и плакали. Король сказал, что отныне земля преобразится, и на ней не будет больше тьмы — свет будет гореть и днем, и ночью. Он давал нам точные указания — и мы сооружали мастерские, а затем — фабрики и заводы, где электричество двигало причудливые механизмы; мы создавали рукотворные чудеса и старались перещеголять своим волшебством друг друга. Наш монастырь сиял красными, синими и зелеными огнями все ночи напролет — мы построили железную дорогу в замок сэра Кверкуса и подвозили сюда наше вино и продукты. Король открывал нам новые планы переустройства земли — как вдруг случилась странная вещь.

По его мысли, мы должны были постепенно знакомить с благами науки всех живущих в стране. Из наших монахов он набрал апостолов, дал каждому по карманному фонарику с батарейками и направил в разные стороны света, дабы мы обошли все монастыри и свидетельствовали о чудесах. Прошел месяц, но никто из братьев не вернулся и не доложил о результатах. Как выяснилось впоследствии, часть из них свои фонарики продала, прельстившись златом, часть пропила, а самые верные из апостолов были попросту разорваны толпой, заподозрившей их в колдовстве.

Затем потеряла с нами связь чудесная сеть волшебных зеркал, созданная нами в лесу. Для активной пропаганды научных изобретений король собрал несчастных и одиноких крестьянок, поселил их в избушки со всеми удобствами и дал возможность общаться друг с другом посредством обмена отражениями, а также собственными мыслями, напечатанными их руками (пришлось ради этого их еще и писать обучать).

Выяснилось, что крестьянки эти, прикоснувшись к диву науки, не возвысились в помыслах своих, но, напротив, опустились до животного уровня. Они вовсе перестали работать, есть и спать — их пальцы отбивали дробь по клавиатурам, а по проводам текла во все стороны их бессмысленная болтовня. Возможно, они уже и не были мыслящими существами: их разговоры все более напоминали лепет обезьяньих детенышей, играющих между собой. Все попытки вырвать их из этого состояния оказались тщетными.

Самый же большой удар репутации короля-чудотворца нанес взрыв, приключившийся на одном из химических заводов, расположенных в монастыре. После этой катастрофы вся трава в округе сделалась черной, а крестьянки, что были на сносях, родили по поросенку. Местные мужики грозились разобраться с королем по-свойски.