Картонный попаданец (СИ)

Поляк, раскрыв рот от испуга, повернул голову назад. Судя по выражению лица на лошадиной морде, он и подумать боялся о том, кого же убили и куда угодила шальная пуля. Но, взяв себя в копыта, он повернулся. Как раз туда, где стояли Серега и тот самый Дин Винчестер, он и повернулся, да. Ариель уже успела прибежать, натягивая на ходу рейтузы, мелкий Йешка спрыгнул с крутой раковины-панциря, а пилот Сима просто схватился за голову, взъерошив мокрые волосы.

Поль рухнул на колени. Ведь в луже, в грязной пузырящейся жиже, раскинув безжизненно руки-ноги в разные стороны, лежали Сергей и тот самый Дин Винчестер - сверху. И самой страшной в этой человеческой пирамиде из человека и картонки была дыра от пули в груди последней. Дыра навылет. Черная, обожженная с краев дыра, которая, как все уже заметили, при всем старании не принесла бы никаких проблем тому самому Дину Винчестеру. Ибо сделан тот самый Дин был из картона. А вот Сергей был сделан из мяса.

Картонку скинули с пинка, Сергей лежал в луже без сознания, раскинув руки в разные стороны. И плевать, что рук было всего две, а сторон - много больше, чем две, не суть. Не будем вдаваться в подробности, чтобы не погрязнуть, как ребята погрязли в грязи, в описаниях и картинах серого неба Аустерлица. Будем считать, что Сергей раскидался по сторонам.

Без сознания, с перекошенными очками на кривом носу, Сергей лежал на спине, почти по уши сгинув в пузырящейся грязной жиже. Сергей походил на старый, дырявый надувной матрас, что прибило приливом к другому берегу и сейчас поласкает о камни и коряги дикого пляжа. Его мотает, швыряет из стороны в сторону, а вот сейчас, именно в эту минуту, когда небо в очередной раз разверзлось страшным воем, матрас зацепился за острый камень, что не успело еще облизать море, и начал рваться, медленно распускаться при каждом ударе пенной волны. А позже, когда от матраса останутся лоскуты и пимпочка, в которую русский человек вдувает всю мощь и силу отечественного перегара, море успокоится, море бросит терзать эту серую резинку, выбьет воздух из всех щелей и дыр, засыпав песком и водорослями на одиноком побережье. Там-то матрас и кончится.

Но на его место тотчас же приплывут новые, целая флотилия разных и больших, цветных и толстопузых матрасов. Но вот только Сереги нового этому миру уже не видать, и это твердо осознавали и Сима, и Поль, и даже странная гром-баба Ариель. А потому, пока вы тут читали про матрас и побережье, ребята осторожно выволокли нашего Серегу из лужи, разорвали рубаху на животе и ахнули.

Охнули, фыркнули и громко-громко выматерились по очереди, вместе, перебивая друг друга. Аккуратно в области сердца - по центру, а не слева, как любят показывать в фильмах и плохих книгах - на груди новоявленного спасителя лежала та самая книга, в мир которой он и попал. Пуля не смогла пробить насквозь этот деревянный талмуд, эту эпохальную книженцию, кусок жвачки и розовых соплей, и розовых же второсортных картонных коробок, размякших в воде, что льет автор. Пуля не смогла прошить и половины романа, сплющилась, превратилась в свинцовый блин из тонкого свинцового теста.

- Мать моя - лошадь! Волкам на радость - мои потроха! Он жив, цел! - вдруг радостно крикнул Поляшка и хлопнул кулаками по луже. Брызги перемещались с каплями дождя, морда у коня покрылась грязью, что совершенно животное не волновало.

- Подымайся, подымайся, - Сима успел выдать Сереге лещей.

- Больно! - взвизгнул пришедший в себя парень.

Сперва схватился за лицо. Еще бы, мозолистой лапой по мокрым щекам - чай, не бабочка крылышками зацепила.

- Не лупи! - еще громче взвизгнул Серый, поднявшись на корточки.

И стоило ему принять мало-мальски вертикальное положение, парень тотчас же закашлялся и схватился за ушибленную грудь, где уже наливался темного вида синячище.

- Болит? - рядом на корточки присел тот самый Дин Винчестер. - У меня смотри че.

Не успел Серый моргнуть, как тот самый Дин Винчестер просунул в дырку посреди груди палец и пошевелил им из стороны в сторону, дабы показать, какая страшная не смертельная рана у него, чтобы, наверное, Сереге не так печально было после всего этого нечаянного расстрела.

- Подымайте задницы, подраненки, пора топать.

И все тут же, без лишних разговоров и бесед действительно подняли задницы. Дождь прекратил лить почти в то же мгновение, будто кто-то специально кран там наверху перекрыл.

Точно, зуб дадут все, и картонка, и Поль, и Сима, и Йешка - маленький клык, что все вокруг завязано на Сереге, на Избранном. И все так, туды его растуды, совпадает постоянно и случается красиво, что диву даешься.

С юга подул теплый ветер, моментально высушив и одежду, и лужу под ногами. В лицо ударили острые песчинки-мошки, на зубах заскрипела пыль.

- Вещи где? - стоило процессии двинуться, спросил Поляк. - Еда там, туалетная бумага. Где, я вас спрашиваю?

- А где Гриша? - оглянулся по сторонам Сима.