Картотека живых

- Жалел, даю слово, Оскар! - писарь взглянул на ручные часы. - Не позже чем через пять минут кухня начнет выдавать кофе, капо больше не будут бить мусульман, сегодня никого не пошлют на работу - после дороги все получают сутки отдыха. Чего тебе еще?

И действительно, со стороны кухни послышался сигнал к завтраку.

- Kaffee holen! нем.)> - орал Мотика. - Weitergeben нем.)>.

Писарь широко улыбнулся.

- Новая фаза войны, доктор. И у нас тоже новая фаза - в отношениях между конторой и лазаретом. Вместо войны - сотрудничество. Имей же терпение, подожди - и сам увидишь. Единственное, чего я от тебя пока хочу, - не ставь мне палки в колеса. И не забудь, что мы двое, ты и я, возглавим лагерь.

Пока Оскар и Эрих разговаривали, уличка между бараками стала оживляться: двери бараков открывались, из них выходили озябшие узники, торопливо направлялись к отхожим местам и так же торопливо возвращались обратно. Заметив у лазарета двух проминентов с повязками на руках, "мусульмане" почтительно обходили их стороной. Но по-настоящему лагерь оживился лишь после сигнала к завтраку. Изголодавшиеся люди только и ждали этого сигнала. Всюду распахнулись двери, и "штубаки", назначенные блоковыми, поспешили к кухне. Мотика все еще стоял у рельса, подвешенного на тросе, и бил в него железиной.

- Kaffee holen! Weitergeben!

- Kaffee holen!

- Kaffee holen!

- Kafe au lait{6}! - зевнув, сказал Гастон, переведя этот призыв на родной французский язык.

- Kafe, vole{7}! - по-своему перевел чех Франтишек, по прозвищу Франта Капустка, которому блоковый четырнадцатого барака поручил принести кофе.

Феликс повернулся к соседу по нарам.

- Зденек, - с трудом сказал он, - если дадут хлеб, я не смогу его жевать. Возьми мою порцию и дай мне за нее дневную похлебку. Идет? - А что с тобой? Почему ты не можешь жевать?

Феликс показал на свою посиневшую щеку и объяснил, в чем дело.

- Свиньи! - проворчал Зденек. - А ты узнаешь типа, который тебя ударил?

Феликс грустно покачал головой.

- Что мне от этого толку? Вот если бы тут был доктор...

Перед ним остановился блоковый.

- Was gibts? нем.)>

Зденек рассказал, что случилось с Феликсом.

- Можно мне отвести его к доктору?

- Это ты пел вчера, да? Сегодня нерабочий день. После кофе я вас обоих отведу в лазарет. Он тут, напротив. А этот бандюга врал насчет того, что для вас только одно отхожее место. Первый раз слышу.

Пришел Франта с ведерком кофе.

- Всем сесть по местам, - заорал блоковый. - У меня двадцать пять кружек, получать будете по двое. Хлеб раздадут через час, сегодня исключение, обычно вы будете получать его вечером. На четырех человек одна буханка. А сейчас - тихо!

В благоговейном молчании он откинул занавеску, отделявшую шестую часть помещения в глубине барака. Заключенные увидели с одной стороны удобное ложе блокового, с другой - фаянсовые кружки, в которые Франта уже разлил черную, подслащенную сахарином бурду. Потом он стал разносить ее узникам.

- Я бы предпочел подождать, пока будет гуща со дна, - с невеселой улыбкой сказал заключенный, получивший первую порцию, но нетерпеливо ухватил горячую кружку.

* * *

В душной кабине грузовика была приятная теплота. За рулем сидела дородная сорокалетняя фрау Вирт. Маленькая шоферская фуражка с помощью шпилек держалась на ее все еще русых волосах, собранных в большой узел. Эта фуражка придавала немке задорный вид, она походила на пышную субретку в старинном театре, переодетую солдатом. Щеки у нее и без румян были яркие. Если бы не плохие зубы и две золотые коронки впереди, она была бы еще красивой женщиной.

Голова коротышки Фрида, который сидел рядом с ней, едва доставала ей до плеча. Смуглой щекой он терся о грубое сукно ее форменной куртки и мурлыкал, как кот. Третий седок в кабине, охранник Ян из конвойной команды лагеря, сидел с краю и клевал носом, держа карабин между колен.

- Турнфатер Ян{8} уже спит, - для проверки сказал Фриц чуть погромче и покосился направо. Конвойный даже не пошевелился. Фриц повернулся к соседке и подмигнул:

- Все в порядке, фрау Вирт, мы можем разговаривать.

- О чем же мне с вами разговаривать? - фрау Вирт глядела в одну точку, приняв неприступный вид. Но ответила она все-таки шепотом, чтобы не разбудить Яна. Игривый сосед справа занимал ее.

Фриц снова потерся головой о ее плечо и замурлыкал популярную немецкую песенку:

Все приходит и уходит,

Жизнь превратностей полна,

Мой супруг застрял в России,

И в постели я одна...

Фрау Вирт хихикнула.

- Это ж неприлично!

Фриц поднял голову и попытался дотянуться губами до ее покрасневшего уха, торчавшего из растрепанной прически.

- Неприлично, но правильно. К вам это тоже относится, фрау Вирт.

- Не относится, - тряхнула головой фрау Вирт, уклоняясь от его горячего дыхания. - Мой муж в России, это верно. Но это не значит, что моя постель свободна...

- Туда уже кто-то залез? - нахально шепнул Фриц.

- Вы басурман! - рассердилась Вирт. - Вы... цыган! Знаете, что вы цыган?

- Позвольте, фрау Вирт, не обижайте чистокровного немца. Будь я цыганом, я носил бы черный треугольник.