Касание Воды

— Клятва и закон написаны людьми, которых ты никогда не знал. Если тебе важно быть принципиальным, придумай свою клятву и свой закон. В этом случае, по крайне мере, предавать ты будешь себя, а не тех, кто пытается тобой манипулировать.

— Вы говорите такие вещи, моя королева… Если в них поверят обычные люди, то будет нарушен весь порядок, веками укладывавшийся в Неймерии.

— Эти слова не предназначены для ушей других людей.

Разговор прервался, давая собеседникам время на размышления под звуки бушующих волн.

— Почту за честь, Ваше Величество, — наконец сказал Санли Орегх и хотел встать, чтобы ударить себя кулаком в грудь, но, не закончив движение, вдруг остановился и лишь склонил голову.

— Это правильное решение, Санли.

Антина поднялась, преждевременно дав понять паладину, что ей не нужна помощь. Взяла младенца и оставила прежнего Хранителя Порядка в одиночестве.

Идя по Палатонесу, королева невольно обратила внимание на то, что столица Творса отличалась от столицы Дордонии, как леса отличаются от полей, а водопады — от горных рек.

Вокруг не было нищих, просящих подаяние во имя Богини Плодородия, не было больных собак и кошек, которых в Дастгарде пинали, убирая прочь с дороги, а с тех пор, как корабли уплыли из гавани, не осталось даже такого количества прохожих, по своему обыкновению, идущих вечером по улицам в направлении каких-то своих очень важных дел. Здесь даже стражники не гремели латами на всю округу, потому что были облачены в кожаные доспехи, а некоторые из них и вовсе не носили оружия, будучи наготове в любой момент использовать магию.

Королева вошла на территорию дворца. По саду, раскинувшемуся перед входом, бегали слуги и, лишь завидев свою госпожу, останавливались и преклоняли головы. Антина остановилась рядом с одной из служанок и с ее позволения взяла из ее рук розу нежно-розового цвета, только что сорванную с куста. Она приблизила ее к носу и вдохнула приятный аромат. Затем, заткнув стебель за ленточку на одеяльце ребенка, вошла во дворец и с трудом поднялась в свою комнату в одной из высоких башен.

— Как мы тебя назовем, а? — спросила у своего ребенка Антина, укладывая того в кроватку.

В ответ младенец лишь слегка повертел своим розовым личиком.

— Когда-то ты займешь трон Дордонии и сделаешь те улицы такими же безопасными, как эти. Ты будешь великим правителем. Величайшим воином в истории Неймерии. И тем, кто наконец прекратит бесконечные распри на землях севера. Как же будут звать этого героя, а?

Она не удержалась и вновь взяла сына на руки. Он тут же закапризничал и потребовал уложить его обратно. Королева повиновалась.

— Не любишь, когда что-то не по-твоему, да? — Казалось, она уже хотела произнести какое-то имя, но упавший за спиной предмет не позволил ей сделать этого.

Она не обернулась. Не сделала ни одного резкого движения, потому что уже знала, что за спиной кто-то стоит. Кто-то, кто не желал ей добра и пришел убить. Иначе кому может понадобиться бесшумно проникать в императорские покои и прятаться в тени, дожидаясь свою жертву? Любое неправильное движение, любое неправильно сказанное вслух слово оборвет жизнь ей и, скорее всего, ее ребенку.

Королева очень медленно выпрямилась над детской колыбелькой и замерла, словно статуя.

— Стой, — произнесла она шепотом, все еще не оборачиваясь.

Тень, которая падала слева и облизывала край колыбели, пошевелилась, так и не издав ни единого звука, но все еще занимая прежнее положение. По крайней мере, теперь для Антины ее смерть не станет неожиданностью, если тень незнакомца вдруг встрепенется и сольется с ее силуэтом.

Было хорошим знаком намерение незваного гостя позволить себе выслушать ее. Значит, убийца пришел не по своей воле. Не в твердых намерениях. Не с одной единственной целью — чтобы убить свою жертву. Значит, он сомневается.

— Тебе платят за мою смерть, — так же тихо и спокойно заключила несчастная мать. — Я дам тебе вдвое больше золота и даже не попрошу позволения обернуться.

Тень не пошевелилась. Она оставалась в том же положении. Однако ледяное лезвие кинжала вдруг упало королеве на шею. Антина в ужасе набрала воздуха в грудь.

Этого она не предполагала. Все, что казалось ей логичным, в один момент вдруг обрушилось, словно дворец из песка, построенный детьми, и выбило из нее закостенелое спокойствие. Последняя попытка. Преступник медлит. Если и сейчас она скажет что-то не так — смерть. Лоб покрылся холодным потом. Ей показалось, что она молчит уже вечность.

— Я умираю, — вдруг сказала она. Лезвие хоть и орошало ледяным дыханием, но больше не касалось кожи.

То, что нужно. Теперь если она будет искренней до конца, то не умрет. Сегодня.

— Уже несколько месяцев я недомогаю. Все, что давали мне лекари и алхимики… Все эти эликсиры. Они не помогли. И лекарства, и магия — бессильны. Я вскоре все равно умру. Зачем в таком случае незнакомцу убивать меня, когда я могу заплатить столько золота, сколько он пожелает, и его цель в итоге все равно будет достигнута?

Убийца не пошевелился.